прокурора дал письменные показания о том, как убивал Джиллиан.
После этого допроса произошёл любопытный инцидент, также заслуживающий упоминания. Во время прогулки в тюремном дворе Бимиш взял кусок штукатурки и написал на залитой битумом поверхности несколько фраз, в которых выражал свою причастность к некоему убийству. Что-то вроде "я её убил!", "это сделал я!", "говорю же, это моих рук дело!"… Что именно он написал, документально подтвердить невозможно, поскольку никто из администрации тюрьмы эти граффити не сфотографировал. За что, кстати, тюремщиков впоследствии сильно ругали. Но какие-то надписи в тюремном дворе были Бимишем оставлены, что подтверждалось большим количеством свидетелей как из числа заключённых, так и тюремного персонала.
Впоследствии, когда Бимишу задавали вопрос, для чего он писал в тюремном дворе свои перлы? тот отвечал, что сделал это во время спора с одним из заключённых. Тот, якобы, сомневался в том, что Дэррил причастен к убийству Джиллиан Брюэр, и Бимиш, крайне раздосадованный таким недоверием, эмоционально подтвердил искренность собственного признания.
Понятно, что после таких событий правоохранительные органы обнародовали информацию о серьёзном прорыве в расследовании убийства Брюэр и признали факт появления подозреваемого. Так продолжалось несколько месяцев, и сюрпризов, по большому счёту, ждать не приходилось. Тем более что 12 июня, т.е. спустя более 2 месяцев со времени первого признания, Дэррил Бимиш повторил свои показания во время его допроса прокурором, назначенным для обвинения в суде.
Через 4 дня – 16 июня 1961 г. – был начат судебный процесс по обвинению Дэррила в убийстве Джиллиан Брюэр. В ходе прелиминарного [предварительного] заседания Председательствующий судья Алберт Волф задал вопрос обвиняемому, совершал ли он то, в чём его обвиняют? На что Бимиш ответил отрицательно.
Рассмотрение дела по существу началось 7 августа. В самом начале слушаний обвиняемый заявил о своей невиновности, чему не следовало удивляться, принимая во внимание, что уже в ходе заседания 16 июня Бимиш отказался от признательных показаний. Защита строила свою стратегию вокруг обоснования тезиса процедурных нарушений, допущенных при фиксации признательных показаний подсудимого. Мол, умственное развитие Бимиша позволяет усомниться в его адекватности, а при допросах не присутствовали его родители или представители органов опеки, допросы проводил всегда один сурдопереводчик, а потому может быть поставлена под сомнение точность перевода и т.п. Это были довольно лукавые отмазки, принимая во внимание, что речь шла о 19-летнем мужчине, не признававшимся официально ни до, ни позже умственно отсталым или психически больным. А участие в допросе двух или более сурдопереводчиков уголовный закон не считает обязательным условием. Рассказы про давление детективов на допрашиваемого тоже звучали не очень убедительно, принимая во внимание неоднократность признаний, растянутость во времени и то обстоятельство, что делались они перед разными должностными лицами. Что