забралась на ограждение и выбросилась с десятого этажа.
Воспоминания о несчастной тётке, так буднично и нелепо прекратившей свою жизнь, прогнала тревожная мысль. Я заметил, что опустил в кружку уже седьмой кубик рафинада, а кофе всё равно был горьким. Кучка сахара не растворилась и смешалась с гущей. Семь кубиков… Маниакальное поглощение сладкого – верный признак шизофрении, я где-то читал об этом или от кого-то слышал. А что, если я и вправду болен?
Всё мне казалось тревожным и странным, будущее виделось размытым и серым, словно я смотрел на него через закопчённое стёклышко. В этих размышлениях я не сразу обратил внимание, что крик закончился. Он будто бы стал частью меня, как зубная боль, к которой привыкаешь и не сразу замечаешь облегчение.
Спустя минуту в дверь деликатно постучали, хотя могли и позвонить. Два усталых человека в тёмно-синих форменных куртках стояли на пороге и измученно смотрели мне в лицо. От них пахло смесью снега, табака и приторно-сладкого автомобильного освежителя воздуха. Какие-то клубнично-сливочные нотки, которые не вязались с образом полицейских.
– Что у вас случилось? – спросил, по-видимому, старший в группе, офицер с погонами старлея. Он носил старомодные пепельные усы, но на вид ему было лет двадцать семь, не больше, форма на его фигуре сидела безразмерным мешком и казалась нелепой.
– Знаете, уже которую ночь в доме кричат. Спать невозможно, – я скорчил жалобную гримасу. – Такое ощущение, что там кого-то каждый день мучают!
Я немного стушевался при виде полицейских и говорил чуть-чуть заикаясь.
– В какой квартире? – строго поинтересовался старлей.
– В том-то и дело, что не могу уловить. Прошлой ночью, когда началось, я даже в подъезд вышел проверить и ничего не понял, кричат как бы отовсюду разом. У нас шесть этажей в доме, я дошел до четвертого и на первый спускался, и везде слышал крик.
– А-а-а, отовсюду кричат. Хм, вот как, – с нескрываемым облегчением сказал офицер, а потом, слегка улыбаясь в усы, обратился в коллеге: – Серёж, запиши там в протоколе про «отовсюду». Ещё кто-то, кроме вас, слышал крики?
– Ну, жена говорит, что слышала, хотя я и не уверен, что она именно этот крик имела в виду, а с соседями я ещё не общался. – Мои слова мелким, бисерным почерком заносил в лист протокола сержант Серёжа.
– Давайте так. Коллективную жалобу пишите. То есть со всех соседей возьмите подписи под заявлением, мол, в такой-то квартире – выясните, кстати, в какой именно, – регулярно нарушают режим тишины. А потом документ своему участковому принесите. Он в соседнем доме, двадцать первом. Будем разбираться. Распишитесь здесь, – полицейский протянул ручку и планшет с протоколом. Я заметил, что с колпачка ручки свисал спиралевидный розовый проводок, такие ручки – на привязи – бывают в МФЦ и ведомствах, где посетители часто расписываются. Украли они её, что ли? Не глядя поставил автограф и закрыл дверь. Когда полицейские спустились, я нерешительно, сквозь страх и тремор, посмотрел в глазок. В подъезде никого не