не можешь что ли? – спросил Адорис.
– Странно, но как будто диван стал тяжелее, – пожаловалась Марина.
– Старайся-старайся! У тебя ещё сутки!
– На что сутки? – спросила Марина.
– Мы об этом позже поговорим, просто разложи диван, – повторил Адорис, – старайся.
И Марина приложила усилие, ещё сильнее пригнулась, а потом изо-всех сил потянула вверх сидение дивана.
– Тяжело… тяжело… чёрт, что происходит, – испуганно произнесла Марина, – что со мной?
– Я Адорис, – ухмыльнулся он тут же. Как бы говорил, «я не Чёрт, я Адорис»
– Что со мной происходит? – снова спросила Марина. – В спальне мне показалось, что стекло бархатное, а сейчас это… диван тяжелый… очень тяжёлый.
Адорис неожиданно потянул её за волосы и заставил откинуть голову назад.
– А-а-а… – в ужасе закричала Марина. Она посмотрела на него с близкого расстояния и испугалась ещё сильнее.
– Старайся, – повторил Адорис.
– Зачем его вообще раскладывать? Хочешь полежать, иди в спальню. Там кровать, и она всегда разложена, – сказала Марина почти что приказным тоном. Адорис прильнул губами к её ушку и важно сказал:
– Затем, что я так хочу. Здесь романтично, тебе не кажется?
– Отпусти меня… отпусти… – попросила Марина, приложив ладонь поверх его руки. В этот момент она вспомнила, для чего он просит её разложить диван. Кажется, собирается изнасиловать. А она что? Просто возьмёт и разложит диван, чтобы он сделал это с комфортом? Это ей казалось вдвойне унизительным.
– Милая, прекрати капризничать, – игриво прошептал он в её ушко.
– Не называй меня так, – сказала Марина.
– Тебя это смущает?
– Да, ты обращаешься со мной так, как будто я твоя девушка. Ты Чёрт! Чёрт!
Адорис захихикал.
– Тебе так нравится это повторять? Я ведь уже сказал, что мы тоже люди, просто другие, первые, – многозначительно объяснил Адорис.
– Что значит первые? Хочешь сказать, что вы лучше нас? – спросила Марина.
– Нет, хочу сказать, что мы первые, – повторил Адорис, – создатель создал нас первыми, идеальными, а потом обозлился… покромсал нас, мерзавец, и появились вы, неполноценные людишки с гладкой кожей, с обрубленными органами.
– Не говори так о Боге, он не мерзавец, – важно возразила Марина, – и я люблю свою кожу. И уж точно не хочу быть похожей на тебя.
– Ошибаешься, – прошептал он в её ушко, – ты обожала своё тело, свои клыки, белые усики.
– Белые усики? – с удивлением переспросила Марина. В этот момент он прижимался к ней сзади и начал легонько подталкивать её попку, воображал, что они занимаются сексом.
Марина потихоньку уже начала привыкать к его прикосновениям. По-прежнему боялась его, но уже не так сильно. К тому же, она поняла, что он, действительно, не делает с ней ничего плохого. Он ведь так ей сказал: «не бойся меня, потому что я не делаю с тобой ничего плохого». Это, пожалуй, были очень важные слова,