«честь» проводить который выпала мне, заключался в следующем. Я выбирал любого человека в возрасте от двадцати пяти до шестидесяти лет, обыгрывал ситуацию, например, так, что якобы я оказывался в долгу перед испытуемым и предлагал отблагодарить его необычным способом: он может выбрать одного человека и тот умрет. Достаточно просто этого пожелать. Для того, чтобы к моим словам относились более менее серьезно, я демонстрировал испытуемому пару–тройку трюков. Например, перемещал в воздухе предметы или угадывал его мысли. Как правило, испытуемые, несмотря на проделанные мной фокусы, не воспринимали мой «подарок» всерьез. Но все же задумывались. А что, если? Если это правда и они действительно могут избавиться от мешающего лично им человека. Размышления занимали один–два дня, после чего кандидатура в смертники была выбрана. И ни один из участников эксперимента не отказался от возможности убить, осознавая, что ему не придется для этого прикладывать малейших физических усилий и он никогда не понесет наказание. Ни один.
Насколько я знал, ранее над человечеством проводились куда более серьезные и масштабные эксперименты, растянутые во временном отрезке на года и десятки лет. Все они провалились. С нами хотели было покончить, но нашлись люди, упрощённо говоря стажёры в каких–то космических министерствах, молодые и энергичные, которые захотели проверить свои идеи в надежде добиться успеха там, где его не смогли добиться целые команды опытных экспериментаторов. Кто-то хотел продвинуться по службе, кто-то защитить диссертацию. Все это рассказал мне переговорщик, добавив, что такое объяснение будет понятно моему примитивному мозгу. На слове примитивный в его голосе прозвучало больше сожаления, чем извинения. Но я знал, что он справедлив. Обижаться было не на что.
Поначалу количество желающих доказать, что люди скорее хорошие, чем плохие, и заслуживают право на существование, зашкаливало. Но организаторов экспериментов ждали провалы, один за другим и, в конце концов, поток экспериментаторов иссяк. На нас поставили крест. Не находилось даже самых отчаянных энтузиастов, готовых взяться за безнадёжный проект под названием Земля. Космос больше не верил в людей. (И, пока немалое количество людей верило в инопланетян, инопланетяне постепенно перестали верить в нас).
На последнем космическом совещании, – можно назвать это заседанием, планеркой, да как угодно, думается, это не так важно, сколь его итог, – нас было решено уничтожить. Люди были признаны неисправимыми, жестокими и несущими угрозу для вселенной. Ведь, в конце концов, несмотря на нашу задержку в развитии (по космическим меркам), мы пытаемся что–то изобретать и даже летаем в космос. И никто не мог поручиться, что рано или поздно мы не развяжем галактическую войну.
Поскольку проведение эксперимента, исполнением которого занимался я, было уже утверждено и ресурсы на него были выделены, его решили не отменять. За время общения с переговорщиком я понял, что букву закона и точное следование предписаниям и нормам в галактике чтут едва ли не превыше всего.
Почему для проведения