общины мало-помалу открывали перед Варлаамом всю глубину и гуманность почитаемой старолюбцами веры. Через год он прошёл переправу и с того момента, как ему повязали пояс, отделяющий греховное от возвышенного, Варлаам ни дня не ходил без него.
Изучая травы по подаренной ему игуменом книге, он познавал божественные силы, скрытые разных в былинках, овладевал искусством варить из них зелья от разнывх хворей. Живой, пытливый ум и острая наблюдательность Варлаама исподволь развивали в нём дар целительства.
Читал Варлаам вечерами при свете лучины, после любимого чая из листьев и ягод сушеной земляники. Поскольку лучины сильно коптили, а от дыма горчило в горле, да и сгорали они быстро, отшельник соорудил себе масляный светильник: вставил в плошку с конопляным маслом, которое научился давить, губчатую сердцевину рогоза, очищенную от «пуха». Она горела долго ровным, чистым, без чада, пламенем.
Способность Варлаама к целительству, внимание и обходительность к убогим влекли к нему страждущих. Плату за труды свои он не брал, а ежели кто настаивал на вознаграждении, тому говорил: «Христос наставлял: Даром получили, даром давайте».
Первые лета избушка Варлаама стояла одиноко, но по мере того как множилось число излеченных и через них ширилась в округе молва о необычайном даре новопоселенца, рядом начали расти сначала землянки, а затем и основательные постройки.
Пустынника, предпочитавшего уединение, стало тяготить шумное окружение, и он перебрался вглубь тайги версты за четыре от выросшего вокруг его первой обители селения, уже получившего в народе к тому времени имя Варлаамовка.
Новое пристанище располагалось в подковообразном ложке под защитой громады серой, с зеленоватыми разводьями лишайника, скалы. Из под её основания, вскипая песчаными султанчиками, бил родничок. Сбегая по ложку, он крепчал, шумел, сердился на крохотных водопадиках и замирал на карликовых плесах. Вода в ключе была всегда в меру студеная и настолько приятная на вкус, что каждый глоток доставлял ни с чем несравнимое удовольствие.
На следующий год возле своей пустыни Варлаам соорудил крохотную часовенку во имя особо почитаемой им иконы Семистрельной Божьей Матери.
***
Шли годы. С неослабной теплотой и душевным рвением отшельник помогал всем страждущим и немощным словом и делом. Никто не имел отказа, для каждого, по мере сил он старался творить добро. Дополняя зелья тихими и кроткими словами, а главное – исходящими от него любовью и участливостью, он ставил на ноги безнадёжных и врачевал даже запущенные недуги.
Хотя послушать его, не по летам разумные, благочестивые проповеди или излечиться от хвори по-прежнему приходило уйма люда, теперь ни один из них, из почтения к отшельничеству ревнителя древлеотеческой веры, поблизости селиться не смел.
Осенью 1863 года, когда Варлааму перевалило за шестьдесят, воздал Творец преданному человеку – привел прямо к порогу его обители мальчонку лет десяти-одиннадцати, одетого в сермяжные лохмотья, и даже креста