всё без толку, Тая. Чтобы спастись, сабля нужна. В той сказке был солдат, который караулил у окна, а когда ведьма руку просунула – хрясь!
– Успокойся. Я с кладенцом не расстаюсь, он лучше сабли. В случае чего, ещё и предупредит об опасности, – Тайка сжала в кулаке висящую на шее подвеску.
– А ты сможешь сделать хрясь? – из-под одеяла показались рыжие уши.
– Да запросто! Я и с упырями уже билась, и со злыднями, – Тайка была уверена, что ей не придётся сражаться. Кладенец в её кулаке оставался холодным и не думал превращаться из подвески в меч. Значит, им ничего не угрожало. По крайней мере, сейчас.
Но Пушок не зря слыл паникёром.
– Тая, а что, если твой кладенец сломался?
– С чего бы ему ломаться?
– Ну, холодильник же у нас на той неделе сдох?
– Пф! Ну ты даёшь! Сравнил кладенец с холодильником.
– Тая, тише! Под окном кто-то ходит. М-м-мамочки… – он снова юркнул под одеяло и захлюпал носом.
– Я ничего не слышу.
– Это потому, что у тебя слух человеческий. То есть несовершенный. Чхи! Не то что у нас, коловершей. – Теплый бок прижался к Тайкиному бедру. Пушок дрожал. От страха или от озноба – без градусника не поймёшь.
– Спи давай, – Тайка зевнула. – Можешь остаться со мной, если тебе так будет спокойнее.
Пушок только того и ждал. Свернулся калачиком и захрапел. А вот у Тайки весь сон как ветром сдуло. Коловершу успокоила, сама разволновалась. Вдруг он прав? Оберегов от моровой ведьмы у неё точно не водилось. Те, что от упырей или оборотней, вряд ли подойдут. Да кто такая эта моровая ведьма из сказки? По описанию на трясовицу похожа. Из тех, что на болотах живут и насылают на людей лихорадку. В бабушкиной тетрадке наверняка написано, как с ними справиться, но за тетрадкой надо было вставать. А темнота вдруг стала пугающей: даже нос из-под одеяла высунуть боязно. Может, позвать Никифора, как в детстве? Чтобы взял веник и разогнал ночные страхи.
Нет, она уже не маленькая. Сама справится. Надо вспомнить: что не любят трясовицы? Вроде бы петушиный крик, собачий лай и звон колокольчиков. В прикроватной тумбочке у Тайки лежала заколка с звенелками, за которую Никифор дразнил её «козочкой». Пожалуй, сойдёт.
Осторожно, чтобы не потревожить Пушка, она потянулась к ящику. Вдруг оконная рама скрипнула и медленно приоткрылась. Занавеска заколыхалась от свежего ночного ветерка, а сердце ухнуло в пятки. В спальне запахло влагой и болотом. Неужели правда трясовица?!
Тайка схватила мобильник и включила фонарик – нечисть же не любит яркий свет. Значит, можно выиграть немного времени. Если, конечно, это был не сквозняк, помноженный на игру воображения…
И – нет, не сквозняк. В свете фонарика Тайка разглядела ту самую девицу с бельмами, о которой говорил Пушок. Незваная гостья сидела на корточках прямо на подоконнике, сжимая в когтистой руке баночку. Сомнений не осталось: сейчас будет кропить.
Кладенец, словно очнувшись ото сна, шевельнулся на груди.
– Превращайся уже! – шепнула Тайка, но верный клинок не спешил слушаться.