наивностью, Вера всё же испытала неприятное жжение в груди. Как кошки скребут.
Мама неустанно помогала в борьбе с комплексами. В шутку называла дочь бразильянкой. Но та видела сериалы, где все поголовно подтянутые красавцы и красавицы с чистой бронзовой кожей. Пошла же в бабушку! Тоже худощавая, в той степени, которая не зайдёт за комплимент. Только у бабушки глаза бледно-голубые, как Байкальский лёд, а волосы, если верить рассказам, были огненно-рыжими. У внучки же всё коричневое: пятнистая кареглазая шатенка. Желаемых перемен по мере взросления ждать не стоит: только потемнеет, а конопушки размножатся. Рассыпаться бы им по носу да по щекам, чтобы озорно и мило. Так нет, вот тебе и на лоб, вот тебе и на уши!
Сколько шуток в своё время наслушалась Вера! Этот ребёнок же не хотел её обидеть. Не хотел. Та ехидно ухмыльнулась. Кивнула. Девочка захлопала ресничками. Конопатая театрально развела руками, прошептала заговорщицки:
– Да. Не знала? Это очень заразно, – прижала ладонь ко рту. – Ой! Ты касалась! Теперь тоже заболеешь.
Малышка подумала, подумала и расплакалась. Убежала, побивая подошвами тапочек по пяткам. Вера не сдержалась, расхохоталась. Единственные зрители, двое мальчишек, стоявшие всё это время у закрытой двери, представления не оценили. Только глянули осуждающе.
Лечить Веру начали внезапно и основательно. Знакомая круговерть – пилюли, уколы, капельницы. Даже лечебная физкультура и физиолечение. Такое себе приключение на полдня. Путешествие от кабинета к кабинету, до самого обеда. А вот как раз таки этот самый обед огорчил. Больницу рекомендовали как уникальную, возможно даже элитную. Диковинных яств, конечно, не заказывали. Но, видимо, больным с нарушениями желудочно-кишечного тракта и в раю будут подавать отварную гречку и сухую куриную котлету на пару. Наученная, заблаговременно заныкала в вещевой сумке шоколадные батончики, пастилу, Чупа-чупсы и пачку сухариков. Но они там, в палате, а она здесь, в столовой, без особого энтузиазма ковыряется ложкой в каше.
Малышня распределилась по своим группкам. Шухер присоединилась к пятилеткам, ожидаемо, предпочитая есть в молчании. Вера сидела в гордом одиночестве в углу. С содроганием прикидывала перспективы на ближайшие две недели. Парой слов перекинуться не с кем – что уж говорить про затеи? Пресная жизнь. Пресная еда. А ведь сейчас лето. И на её место в самолёте до Испании мама положит свой клатч.
Соседний стул заскрежетал ножками по плиточному полу. Белокурая красотка в модной кофте цвета спелой сливы поставила свой поднос на стол.
– Чего грустишь? – Покосившись на чужую тарелку, заключила: – А, понятно.
Вера почувствовала, как уголки губ медленно поползли вверх. Ровесница. Неужели?
– Хочешь, возьми моё, – та принялась разламывать сардельку пополам.
– Ты меня спасла. Спасибо.
– Дай угадаю – живот?
Вера задумчиво поиграла бровями:
– Ну, типа того. А ты тут за что?
– Ноги.
Оканчивать на том разговор не хотелось. Даже если единственные вопросы,