точно, – живо подтвердил Куприн, радуясь, что разговор неожиданно приблизился к делам, о которых он думает все последнее время.
– Вы понимаете, о каком взрыве они помышляют?
– Думаю, что понимаю.
– А в сводки лопатой сгребаете слухи? – Голос Жданова звучал громко и напряженно.
– Я не верю в возможность организовать вылазки, – упрямо сказал Куприн.
– А в попытку ее организовать?
– Пытаться они могут сколько угодно…
– Ах, вы им позволяете? – едко спросил Жданов. – А может, умнее пресечь любую такую попытку в самом зародыше? Вы понимаете, что всякая сволочь в особо трудных для нас обстоятельствах неизбежно поднимет голову? Вы это вовремя увидите?
– Мы все время думаем об этом и все же сначала должны помешать тем, кто может прийти оттуда, – начал Куприн, но Жданов перебил его:
– Так образцово поставлено у вас дело, что вы можете устанавливать очередность, кого, в каком порядке хватать? – Глаза Жданова – насмешливые и серьезные одновременно – стали вдруг очень большими на бледном лице.
– На наш взгляд, наибольшую опасность представляет прямая их агентура. Ее устранение…
– Таковая имеется? – снова перебил Жданов.
– Их консульство здесь действовало активно.
– А вы спали?
– Мы еще до войны натыкались на их агентуру.
– Что значит – натыкались? Как слепые? А теперь прозрели?
– Более двухсот наших опытных сотрудников ушли на фронт, – сказал Куприн, думая, что эта цифра пояснит его мысль, вызвавшую несправедливую насмешку Жданова.
– Вы хотели бы набрать двести новых? Не поз-во-лим! – раздельно сказал Жданов и мягко стукнул пухлым кулаком по столу. – А каждая диверсия в городе, каждый проникший в город диверсант или вылезший на белый свет доморощенный мерзавец – все они будут целиком на вашей совести! Готова ваша совесть выдержать такое испытание?
Жданов требовательно смотрел на Куприна, припухлости под его глазами нервно подрагивали. Куприн напряженно молчал.
– Я упомянул об ушедших на фронт только затем, чтобы показать нашу первоочередную заботу о линии фронта, – сказал наконец Куприн.
– И это правильно, – неожиданно согласился Жданов. – Но что дальше? Тришкин кафтан?
– Почему? И на фронте, и в городе для нас главная цель – те, на кого они могут опереться.
– Могут или рассчитывают?
– Не улавливаю разницы…
– Они утверждают, что все наше государство – это колосс на глиняных ногах и что мы уже рушимся. Что наши идеи чужды народу и так далее и так далее. Они могут полезть напролом, надеясь реально, скажем, на панику в городе. Что вы по этому поводу скажете?
– Мне кажется, что следует отделять то, что они кричат по радио, от того, что предпринимают и могут предпринять реальные силы: их армия, разведка. Плюс, конечно, еще авантюризм как стиль действий. Но поднять восстание в городе они не смогут.
– А