непослушными пальцами, закрыла глаза, чтобы бы не видеть творящегося вокруг. Почему-то погибать вместе с Лешим стало вовсе не страшно. Слишком часто он защищал меня от беды.
– Держись, княжна, – выдохнул знахарь, старательно удерживая мою голову над водой. – До ладьи нам не доплыть, но берег уж недалече.
Нас еще долго швыряло по волнам. Море успокаивалось. Постепенно я погрузилась в полудрему-полузабытье и вскинулась, лишь почувствовав под ногами твердую землю. Леший из последних сил вынес меня на сушу и лишь тогда обессиленно упал рядом. Гроза продолжала греметь вокруг, но нам обоим она совсем не мешала. Живы… Быть не может… И откуда такая буря взяться могла?
– Черномор, – хрипло проговорил Леший, закрыв глаза и c наслаждением подставив лицо холодным дождевым каплям. – Его рук дело.
– А?
– Лишь ему одному Меч-кладенец подчиняется.
– Меч. Кладенец. Ага, ну чего ж тут непонятного…
Дружинный едва заметно улыбнулся, не открывая глаз. Он вытащил меня из моря, спасся сам, и ему было одинаково радостно слушать что мою болтовню, что грохот волн.
– Не веришь, будто меч волшебный способен из ясной погоды бурю сотворить?
– Быть не может, – мы разговаривали лениво, будто в полудреме, как люди, чудом избежавшие смерти и еще не до конца поверившие в спасение.
– И то бает девица, ловчим соколом от барона избавленная, – вновь улыбнулся Леший.
«Сокол… Где ж ты теперь… Мне так одиноко без тебя…»
Волшебное золотое перо давало любимому свободу по желанию превращаться в хищную птицу, и Сокол, тогда еще дружинный Рарога, сполна воспользовался волшебной силой пера, чтобы спасти мне жизнь. Я вспомнила торчащий из груди лучника толстый арбалетный болт, дыхание перехватило от запоздалого ужаса, голова закружилась сильнее.... Может, мне пора картинно грохнуться в обморок?
– Даже не помышляй, – знахарь медленно сел, огляделся вокруг. – Ежели в краткий срок тебя в сухое не приоденем, ты у меня к вечеру от горячки сляжешь. Как после перед князем встану?
– О чем ты только думаешь, Леший, – сумела изумиться я, с трудом проморгалась от соленой воды. Надо бы тоже сесть как-то…
– О чем мыслю… О моркови, на корабле забытой, – внешне абсолютно серьезно ответил воин, поднимаясь на ноги и помогая встать мне. И где только силы брал. Я оперлась на его плечо, обхватила рукой за воинский пояс. – У Рарога на лодье три корзины остались, кто морковь ломать-то будет, кроме тебя? Для княжны же брали. Что ж, пропасть ей теперича?
В сердце горячими угольками вспыхнул смех. Я попыталась улыбнуться, вслед за воином посмотрела, наконец, вокруг.
Нас вынесло на пустынный каменистый берег то ли матерой суши, то ли большого острова. За спиной бурлили волны, впереди навалились друг на друга высокие гранитные валуны. Занималось промозглое дождливое утро. Стальная вода, кровянисто-черные камни, набухшие темные тучи – они окружили нас двоих, нависли со всех сторон. Как мрачно и тоскливо.