не стал жаться в угол как в прошлый раз, а вышел на центр зала, встал спокойно и устремил взгляд вверх – туда, где на смотровой площадке снова собрались свидетели прошлого мордобоя (правда, если начистоту, то по-настоящему битой в нем оказалась лишь одна морда). На первый взгляд самоуверенность господина Ятаганова смотрелась обычным гонором, недозволительным при его годовалом сроке службы, однако все присутствующие в Колизее знали, что за этой самоуверенностью скрывается.
– Что ж, проверенный исполнитель Мефодий, мы рады приветствовать тебя на заключительном этапе тестирования твоих новых качеств, – произнес со смотровой площадки Гавриил.
– Заключительном? – не поверил собственным ушам Мефодий. – Меня же уверяли, что я увижу свою смерть прежде, чем эксперименты закончатся?
– На данный момент твой мозг работает на сто восемьдесят процентов мощнее, чем до участия в Проекте. Работает даже стабильнее, чем мы рассчитывали. Дальнейшие эксперименты, как все мы единогласно решили, пока нецелесообразны – головной мозг все-таки живая ткань, и за полгода опытов он успел подустать. А чрезмерная усталость ведет к регрессу, который ни нам, ни тебе не нужен. Однако кто тебе сказал, что ты не увидишь собственную смерть?
– Значит, все-таки увижу… – вздохнул Мефодий. – И когда?
Смотрители заговорщически переглянулись, и на лицах их появилась угрюмая серьезность, которую проверенный счел дурным знаком. «Похоже, – подумал Мефодий, – у старичков для меня нехороший сюрприз. Ну что ж, видели мы их сюрпризы, посмотрим и на этот…»
Первым, по традиции, появился Мигель, которого считать сюрпризом, разумеется, было нельзя, а следовало воспринимать как обычную разминку перед предстоящим избиением. А то, что сегодня опять ожидается избиение, Мефодий не сомневался: обещали показать его собственную смерть – покажут; смотрители свое слово держат.
Мигель был серьезен и предельно сосредоточен. Он уже не бросался высокопарными словами о поиске Истины, а просто молча вышел в центр Колизея и кивнул ученику, предлагая начать поединок. Мефодий знал, что таким молчаливым его наставник бывает лишь в минуты крайней важности и растормошить его сейчас для разговора невозможно. Потому пришлось так же безмолвно отвечать на брошенный вызов.
Словно стремясь побыстрее завершить поединок, Мигель не стал дожидаться атаки подопытного, а ринулся на него сам, причем ринулся с поистине боевой свирепостью. Останься Мефодий на месте, мастер наверняка растерзал бы его на куски и разметал по Колизею. Ноги Мигеля пропеллерами рубили воздух, а кулаки с частотой отбойных молотков рассекали окружающее пространство…
Однако рубили и рассекали именно воздух и пространство, а не тело противника. Ловко маневрируя, Мефодий уходил от ударов инструктора за долю секунды до того, как они его настигали. Было в этом нечто завораживающее: подопытный не выполнял никаких атакующих действий – только нырки да уходы, – а мастер со всем своим