своего… К нему многие лечиться ходили. Деньги носили. Ну, так пожар был, тут все погорело, в доме, правда, кое-что сохранилось, а вот поселение выгорело. Лес теперь.
– На эти, шаманские, и жил! – закивал головой юный заместитель.
– Да чего уж! – покачал головой начальник. – Дело старое.
– И «дело» сохранилось? – шумно понюхав воздух, поинтересовался зам.
– У Котовича спроси. Он, жирный жук, все знает.
Котович был начинающим адвокатом, однако хватка у него уже тогда была как у железного капкана – несмотря на рыхлую непримечательную внешность. Юный зам сумел доказать ему, что особняком следует поинтересоваться.
– Дело того стоит… – мечтательно дышал шустрый юноша.
– А что сам-то говорит? – осторожно спрашивал Котович.
– Состояние здоровья внушает опасения, возраст-то какой! Столько сделал для страны, кто же такое выдержит? – уклончиво отвечал заботливый заместитель.
Как только появилась возможность порыться в архивах, парочка откопала все, что касалось «графа». Стало еще интереснее и, на волне этого интереса, старый партийный деятель отправился в ведомственную больницу с обширным инфарктом.
Затем он, «после долгой и продолжительной болезни» скончался, а его семейство было выселено с «незаконно занимаемой площади». Доносы были теперь не в моде, ненадежное дело, а вот здоровье подводило «старую гвардию» все чаще и чаще. И не удивительно!
Его зам, уже не столь юный, поселился в виноградном особняке с молодой очаровательной женой. У них родилась дочка Эллочка.
Отец целыми днями пропадал на службе.
Эллочка помнит, как радовалась мать когда к дому подъезжала его длинная черная машина, словно глубоководная рыба выходя из темноты обтекаемой тенью. Она обшаривала светом фар темные ветви елей и белые стволики берез. Прохладно-зеленоватый отблеск полз по шершавым листьям винограда, увивающего стены дома…
Мать выбегала во двор налегке, в розовых домашних туфельках с помпонами, и они с отцом долго целовались там, на улице, прислоняясь к теплому машинному боку, а личный шофер пил в это время чай на кухне, в компании бабушки. Они оба были когда-то сельскими жителями, их объединяли общие воспоминания.
Эллочка ревновала – ей казалось, что отец приезжает как-то обособленно к маме, будто ее, любимой дочери, и в помине нет. Кроме того, она тоже хотела такие туфельки, розовые, а папа привез зеленые. У девочки был сложный характер, она часто злилась.
Подумаешь, голубки!
Элла росла красавицей, и чем старше становилась, тем ярче блестели ее глаза и тем более золотыми, янтарными, словно вызревший мед, становились волосы. Впрочем, мысль о медово жужжащих пчелах никогда не приходило в голову тем, кто любовался узкой, перетянутой в талии фигурой. Более всего она походила на осу – грозную и беспощадную хищницу летних просторов.
…
Она вздрогнула, услышав шелест птичьих