к жене ее любовника приходил доктор, потом мать навестила леди Фрэнсис и о чем-то с ней беседовала. Затем отец поговорил с Чарли, и было решено, что супруге лорда Говарда нужен столичный врач. Доктор графа упомянул французское слово «la grippe», сказал, что болезнь схожа с нашей инфлюэнцей, но пришла из России сорок лет назад и иногда протекает легче, без тяжелой горячки. Как бы то ни было, леди Фрэнсис стало заметно лучше, она спустилась на первый этаж впервые за четыре дня, на ее щеках появился румянец. По мнению доктора, которая поддержала ее мать, супруга лорда Говарда вполне может перенести дорогу, тем более что на улице потеплело, сам Бог велел отправляться сейчас.
– Драгоценная жена моя, – четвертый граф Оксфорд и Мортимер стоял в столовой спиной к дочери и не слышал, как она подошла. – Я согласен, что она печальна, но меланхолия ли это? Надобно нашему доктору тебе это слово растолковать, как оно докторами употребляется. А по тому делу, касательно Перси Чарльтона, не уверен я совершенно, что ты, сердце мое, не поняла его превратно, раз уж сама сказала про меланхолию. Может статься, были просто невинные встречи, ну там слезы, родственные души, беседы двух страдальцев?
– Какие страдальцы, отец? – Сьюзен появилась перед графом Эдвардом Харли и весело засмеялась. – Ужели вы, батюшка, стали читать романы? А я гляжу, из покоев моих пропали «Несчастные любовники», Les Amants malheureux, господина Бакюлара д’Арно, и думаю, кто же мою книгу взял? А это вы, папа.
– Книгу я у тебя забрала, глупая, чтобы ты голову себе не забивала срамом и пустыми мечтаниями, – ее милость выразительно подняла брови, дернула мужа за рукав камзола и строго посмотрела на дочь. – Мы говорили о делах одного пресловутого семейства из анекдотов дяди твоего, сэра Томаса, чего на самом деле не было. Что тебе надо? Завтракать пришла? Все уже поели давно.
– Что за пресловутое семейство из анекдота? И при чем Персифаль Чарльтон? Что натворил Перси? – девушка поцеловала отца в щеку, подошла к столу и подняла серебряную крышку с блюда для завтрака.
– Я скажу тебе, дочь моя, сколько тебе знать надобно в твоих летах, – строгий тон отца подействовал гораздо лучше слов матери. Сьюзен обернулась. – Анекдоты дяди твоего не для ушей твоих, а родственника нашего, Персифаля, упоминали мы только в наилучших выражениях. Он, не то что ты, целыми днями не прохлаждается, романов не читает, а посему на полке в доме у него учебники, наставления ремеслу, книги отца твоего и дяди Джона. Проповеди, введение в законы, деятельные основания науки. Умные книги. И находит он время читать в часы, когда мог бы развлечься или отдохнуть от работы.
– Хватит поучать меня, папа, – дочь заискивающе улыбнулась и, обхватив отца руками, с силой сжала в объятиях. – Перси не девушка, зачем ему романы д’Арно читать, он за их чтением, и Джонсон ему шею намылит, чтобы не дремал.
– Дурочка ты, – граф засмеялся, пытаясь избавиться от объятий дочери. –