недосчитаемся, достигнув Гекатомпила. По тем утратам элефантерия ослабнет в боевом сопровождении. Утратив количество, утратим и качество. При печальном исходе отряд станет лёгкой добычей для врагов – как если во время перехода враг коварно нападёт из засады и рассеет слабое охранение, так слоны мирно достанутся трофеем варварам. То были доводы элефантарха Архелая, многоопытного командира в делах бранных. Гиппарх Формион, ему в противоположность, настаивал на оплате жалования для справления нужд неотложных для многих воителей: в обуви, одежде тёплой, снаряжении оружия, содержании семей. Говорил гиппарх Формион, не выплатив жалования, утратим воинства от истёртых ног и болезней поболе, чем от дезертирства. Утратив в качестве, потеряем и количество. Призывал Формион разглядеть надвигающиеся житейские трудности переходов. Дискуссия воинства во главе с Формионом признана Архелаем тягчайшим преступлением – бунтом посреди войны. Элефантарх Архелай готов привести отряд к строгому порядку. Воинство, не убоявшись угроз стратега, настаивает на справедливости. Совет гегемонов элефантерии мирный спор воинства о жаловании не определяет в преступный бунт. Огласил я тебе, вельможа, доводы заинтересованных сторон.
– Так не будем поспешно казнить без суда. Обсудим здраво доводы сторон. – Аргей суровым голосом обращается к воителям. Воздевает руки со свитками к бордово-золотому небу. – Зачем нам трусы на войне? Товарищей, склонных к измене, надо бы уличить задолго до войны. Не так ли? Потому как, понадеявшись на предателя-взяточника в смертельной опасности, погибнешь первым. Если для уличения изменщиков требовалась бы раздача жалования, пусть даже щедрым задатком на год вперёд, так надо бы раздать то жалование. Бескровным испытанием укрепим веру в товарищество. Доверие к соратникам – не это ли чувство на войне самое наиважнейшее? Что же до желающих подло убыть с жалованием, убывших воров-предателей внесём в списки, отправим списки в Селевкию-на-Тигре, в канцелярию базилевса, и предадим отрядом порицанию, как полагается обычаем старинным с жертвами у храма Ареса. С помощью бога и базилевса Селевка дезертиры нигде не скроются от нашего гнева.
Первое суждение вельможи воспринято воинством элефантерии с молчаливым одобрением. Про юность друга базилевса забывают. Аргей продолжает речь тем же холодным судейским тоном:
– Жить следует, чтя закон! Законы – самое существо эллинов, эллинами и порождённое для ойкумены. Что нам до почитания закона, когда есть среди нас мудрецы? – Свитки стукаются друг о друга. – Эллинские установления ставят закон превыше прочих мнений мудрых, честных, опытных, храбрых людей. Опсонион был обещан базилевсом. То воля самого Селевка. Селевк есть живой закон в пределах державы своей. И не вправе элефантарх подвергать волю базилевса, то бишь живого закона, сомнению…
Второй довод вельможи тонет в воплях поддержки. Аргей краем пурпурной хламиды протирает от пыли фибулу друга базилевса, поправляет