в принципе все ощущения, которые в результате него последовали.
Во время того самого хука с левой, Артур Николаевич принял удар, а затем сразу же схватил меня за кисть, быстро выкрутил мне сустав, подтянул к себе и ударил с колена в голову. Секунд десять я пролежал на спине и не понимал только одного – как же я пережил этот удар? После того как я очнулся, Наставник, троившийся в моих глазах, насмехаясь надо мной, гордо проговорил:
– Да уж, месяц упорных тренировок прошел не зря.
– Это здорово. Жалко, что я пока не замечаю этого прогресса лично, – поднимаясь на ноги, сказал я.
В глазах аж потемнело, но это уже было не так страшно, как последствия предыдущих моих падений. Подойдя к зеркалу, я посмотрел на свое лицо в отражении и не увидел на нем живого места. Отец Алины только и делал, что злорадно говорил:
– Гордись собой, теперь ты не просто насекомое! – скажу честно, это было приятно. В последнее время только тренеру и хотел доказать, что я чего-то стою. – Иди, умойся, девчонка, пока всё тут своей кровью не заляпал. – Одно меня радовало – что в глазах тренера я уже был человеком, а не насекомым.
Смыв кровь с лица, я вышел и пошел переодеваться, болевые ощущения не покидали мое тело, как и кисть, которую вывихнул Артур Николаевич. Надеть футболку сразу не получилось. Когда тренер зашел в раздевалку и посмотрел на мое синее запястье, он сказал, чтобы я не парился, и что всё заживет, а затем отправил меня к Алине, чтобы та дала мне противовоспалительную мазь.
Через пять минут я зашел в комнату тренера, в которой за его столом, сидела Алина. Она посмотрела на меня и, улыбнувшись, облокотилась на спинку стула, с издевкой спросила:
– Что случилось? – затем подмигнула мне, ожидая от меня ответа.
Я даже сразу ответить-то ей не смог. Ее взгляд словно прожигал меня насквозь чем-то теплым, а ее улыбка сводила с ума. Сердцебиение участилось, кожа покрылась мурашками… Не знаю, было ли заметно, что мое лицо покраснело или нет, но ощущение было довольно приятным, даже несмотря на мое состояние. Когда Алина с улыбкой опустила свой взгляд вниз, я наконец-то смог ответить:
– Твой отец сказал, что ты можешь помочь мне…
Я поднял свою больную руку. Алина сосредоточенно посмотрела на моё синее и опухшее до неузнаваемости запястье.
Внимательно рассмотрев мою руку, девушка встала и сказала:
– Пойдем, – затем вышла из комнаты и пошла в сторону раздевалки.
Когда я подошел в раздевалку, Алина уже ждала меня с эластичным бинтом и какой-то пахучей мазью. Присев на скамейку, она нанесла мазь на мою руку и пояснила, чтобы я начал растирать ее по всему запястью. Только после этого она стала перебинтовывать мне руку. К удивлению, я даже боли не чувствовал, но зато почувствовал, как под повязкой от этой жгучей мази начала гореть плоть. Черт, было такое ощущение, что кожа сползает с моей руки. Посмотрев на свою спасительницу, я принес ей свои извинения:
– Прости!
Алина, продолжая перебинтовывать мне руку, не поднимая свой взгляд, спросила:
– За что?
– За