но они переспали. Как условно честная женщина, Ирмера поведала об измене мужу, а тот, как водится, за бутылкой всё рассказал друзьям. Грозился убить обоих. Все выпивохи одного из кабаков торгового центра слышали проклятья наливающегося дурью Златозара, который к концу трапезы зачем-то потащился искать любимой жене подарок. Больше его никто не видел. На следующий день жена Златозара якобы уехала к подруге в другую общину, однако её кун не отвечал, а подруга заявила, что в гости никого не ждала. Становилось очевидным, что придётся посетить этого дамского соблазнителя.
*****
Автобус привёз нас к старым кварталам. На пыльной освещённой до бела улочке невзрачные юфтевые многоэтажки разъезжались в стороны. Заколоченные ржавыми листами окна первых этажей и отсутствие на улице прохожих намекали на проблемы этого района, на которые община предпочитала закрывать глаза. Мы с напарниками довольно скоро отыскали нужный дом, поднялись на второй этаж. Постучали.
Дверь открыл высокий мужчина, довольно приличного для подобного места вида.
– Вы кого-то ищете? – вежливо поинтересовался хозяин квартиры.
– Видимо, Вас… Я следователь, это мои помощники. Разрешите войти?
– Да-да, конечно…
Новой квартиру можно было назвать весьма условно – захламлённая двухкомнатная клетушка с неумело переделанными окнами была ровесницей первых переселенцев. Напарники поморщились. Эстеты, что поделаешь.
– Вас Иван зовут?
– Да, это я.
– А почему Иван, а не какой-нибудь Всеслав?
– Хотите знать, почему я не выбрал новое имя? Знаете… мне показался этот обычай глупым. Моя проблема в жизни, а не в имени. Моё имя меня устраивало, я хотел изменить судьбу…
Хозяин кивнул, приглашая нас внутрь. Мы вошли.
– Не знаю, кем Вы были раньше, но, по-моему, у Вас что-то и здесь пошло не так…
– Я – поэт. Меня не признавали на Ходосе, я надеялся, что свои меня поймут.
– Но им до искусства нет дела.
– Не всем, но многим…
– Чем же Вы живёте?
– Читаю поздравления на праздниках. Иногда платят, чаще просто кормят.
– Негусто…
– Многие лишены даже этого… А хотите я Вам что-нибудь из прошлой жизни почитаю? – оживился Иван.
– Послушаю с удовольствием.
Иван закрыл глаза и начал декламировать.
– За бархатной рекой сливались с небом лужи,
Он приказал молчать. Качались тростники.
До стона знать хотел, что он кому-то нужен.
Сил не осталось ждать ту жажду утолить.
Потом был тихий бар. Холодный скромный ужин.
В молчанье пил вино и не смотрел в глаза.
Она ждала, что вновь её любовь закружит.
Он тихо прочь ушёл, чтоб тайну не сломать.
Преображенье душ она с тех пор читала
В стремительной воде на берегу реки.
Она жила мечтой и всё ей было мало.
Прочь унеслась печаль и боль немой тоски.
– Ну,