страшна, если способна подчинить себе столь предприимчивый ум, как ваш.
– Где вы набрались подобной отваги, Амина? – поинтересовался Филип, меняя тему разговора.
– Обстоятельства жизни делают одних людей храбрецами, других – трусами. Тот, кто привычен к тяготам и опасностям, их не боится.
– И где же вы обрели такую привычку?
– В той стране, где родилась, уж всяко не здесь, среди болот и грязи.
– Не поделитесь со мною своей историей? Обещаю никому не рассказывать.
– Да, вы уже сполна доказали, что из вас слова не вытянешь, сколько ни старайся. – Амина улыбнулась. – Что ж, у вас есть право узнать кое-что о той, чью жизнь вы спасли. Многого я не открою, но кое о чем рассказать могу.
Моего отца, когда он служил юнгой на торговом корабле, захватили мавры и продали в рабство некоему Хакиму, тамошнему врачу. Тот выяснил, что мой отец смышлен не по годам, и сделал его своим помощником; именно у этого мавра отец и обучился премудростям лекарского дела. Через несколько лет он уже сравнялся в умениях со своим хозяином, но, оставаясь невольником, трудился отнюдь не на себя.
Вы сталкивались с алчностью моего отца, ее трудно скрыть. Он стремился превзойти хозяина в достатке и откупиться от кабалы. Он принял магометанскую веру, обрел свободу и стал самостоятельным врачом. Взял в жены девушку из арабской семьи, дочь вождя, чье здоровье сумел поправить, и поселился в тех краях. Родилась я, отец становился все богаче, к нему стекались страждущие, но потом умер сын бея, которого вверили его попечению, и это стало поводом и предлогом для преследований.
За голову отца объявили награду, но он ускользнул; правда, ради спасения ему пришлось пожертвовать всем нажитым добром. Забрав с собою нас с мамой, он ушел к бедуинам, среди которых мы прожили несколько лет. Именно тогда я привыкла к скорым походам, яростным схваткам, поражениям, бегству и нередкой беспощадной резне. Но бедуины скверно оплачивали услуги моего отца, а золото было для него кумиром.
Прослышав, что бей умер, он возвратился в Каир и снова стал врачевать людей. Ему позволили заново разбогатеть – настолько, что это богатство привлекло алчный взор нового бея.
По счастью, на сей раз отец заблаговременно узнал о дурных помыслах правителя. Он уплыл с толикой нажитого богатства на крохотном суденышке и достиг испанского побережья. Увы, ему так и не удалось восстановить свое состояние. Прежде чем мы добрались сюда, его ограбили, отобрали почти все, что у него было, и вот уже три года он копит сызнова. Мы прожили около года в Мидделбурге, а оттуда переселились сюда. Такова история моей жизни, Филип.
– Скажите, Амина, ваш отец по-прежнему исповедует магометанскую веру?
– Не знаю. По-моему, он ни во что не верит. Меня он воспитывал вне вероучения. Его бог – золото.
– А ваш?
– Если угодно, можете считать, что я верую в бога, который сотворил сей мир и все, что в нем, в бога природы. Так я думаю, Филип, но хотела бы узнать больше. Вокруг столько разных вероучений, однако мне сдается, что все они разными дорогами ведут на одни и те же Небеса. Вот ваша христианская вера,