прочесть на страницах больше, чем сам автор хотел вложить в них, но, когда он обнаружил между листами запечатанную записку, книга, принадлежавшая некогда мосье де Барбери, упала к его ногам, а записка была развернута так стремительно, словно от нее зависела жизнь или смерть капитана Ладлоу.
Удивление – вот, пожалуй, первое чувство, которое овладело молодым моряком. Он читал и перечитывал записку, хватался за голову, невидящим взором обводил землю и море; вновь перечитывал записку; тщательно изучал надпись, которая гласила: «Капитану Ладлоу. Крейсер флота ее величества «Кокетка»; улыбался, что-то бормотал сквозь зубы; казался раздраженным, но вместе с тем и обрадованным; вновь слово за словом перечитал записку и наконец с видом человека, имеющего причины и огорчаться и быть довольным, сунул ее в карман.
Глава VI
Ну что, опять сегодня появлялось?
– Лицо человека – судовой журнал, в который записываются его мысли. Лицо капитана Ладлоу имеет, кажется, довольное выражение, – раздался вдруг чей-то голос недалеко от рекомого капитана.
– Кто это говорит о мыслях и вахтенных журналах и смеет совать нос в мои дела? – спросил, нахмурившись, молодой офицер.
– Тот, который любит игру мысли и часто царапал пером на страницах вахтенных журналов, чтобы знать, как следует встречать шквал, таящийся в тучах или в человеке. Что же касается вмешательства в ваши дела, капитан Ладлоу, то я на своем веку знавал слишком много крупных кораблей, чтобы сворачивать в сторону от первого встречного легкого крейсера. Надеюсь, вы удовлетворены, сэр? Каждый вежливый вопрос имеет право на такой же ответ.
Ладлоу круто обернулся и с трудом поверил своим глазам: он увидел смелый взор и спокойное лицо моряка, который сегодня утром уже вызвал его негодование. Однако молодой человек сдержал возмущение и приложил все усилия, чтобы превзойти своего собеседника хладнокровием, придававшим внешнему облику незнакомца нечто внушительное, если не властное, хотя тот и был ниже его по положению. Возможно, необычность происходящего ошеломила командира крейсера, привыкшего к почтительному отношению со стороны тех, кто избрал море своим домом.
– Смел тот, кто, не дрогнув, встречает неприятеля; тот, кто вызывающе ведет себя с друзьями, безрассуден.
– А тот, кто не делает ни того, ни другого, умнее обоих, – парировал отважный обладатель индийского шарфа. – Капитан Ладлоу, мы встретились как равный с равным и можем говорить свободно.
– О равноправности не может быть и речи: наши положения слишком различны.
– Здесь не место говорить ни о положениях, ни об обязанностях. Когда придет время, мы оба, надеюсь, будем каждый на своем посту, готовые честно исполнить свой долг. Но одно дело, когда капитан Ладлоу прикрыт бортовыми пушками «Кокетки» и перекрестным огнем своих матросов, и другое дело, когда он один на морском утесе, вооруженный только палкой и собственным мужеством. Находясь на судне, он словно рангоут