и я грустно улыбнулась:
– Надену, не сомневайся, – тихо пообещала горничной, указав подбородком на пса, и она в ответ сосредоточенно кивнула.
Может, и не зря девчонка так стремилась отстоять своё право на выбор с кем и как ей жить?
Я бросила взгляд в чёрное жерло окна, отчётливо ощущая, что за нами следят. Со стороны мужа, это было бы разумно, конечно.
– И, госпожа… – служанка замялась, будто не решалась сказать.
– Ну? – поторопила я её.
– Не оставляйте ошейник без присмотра, – она посмотрела мне в глаза уж слишком внимательно. – Опасная вещь в недобрых руках. Держите всегда при себе. В тайном месте. И пса одного в нём не оставляйте.
– Не буду, – пообещала твёрдо, вернув ей не менее серьёзный взгляд, и застегнула ошейник на толстой шее Бомбе.
Моя странная горничная только кивнула, сосредоточенно глядя в пол.
– Спасибо, Лу, – поблагодарила, когда она закончила ловко вынимать меня из очередного тонкого платья, накинула мне на плечи плотный байковый халат, и двинулась прочь.
Служанка только смущённо улыбнулась в ответ и с извинениями вытащила прямо из нескромного бюста ключ.
Я чуть не подпрыгнула на месте. Ключ!
Крепко схватила её за запястье, и тихо проговорила в пахнущее свежей сдобой плечо:
– Мне нужна помощь.
– Знаю, госпожа,– так же тихо откликнулась Лу, а мои выпученные от изумления глаза отразились в расширившихся зрачках прислужницы. – Вам помогут, не сомневайтесь, – прошептала мне на ухо.
Спасибо большое, но я сейчас о насущном:
– Оставь мне ключ. Я сама запру дверь.
Горничная испуганно отшатнулась.
– Не надо… – с тревогой то ли спросила, то ли согласилась она.
– Я не собираюсь бежать. Мне просто надо проверить.
– Вы опять подвергаете себя опасности, госпожа, – покачала головой Лу. – И, случись что, мне точно будет не сдобровать.
– Обещаю! Слово жены эрда Тааля! – благоразумно не стала уточнять, что именно обещаю, намереваясь продолжить уговаривать Лу и дальше. Но она неожиданно замерла, прислушиваясь к чему-то за дверью, а потом выудила из недр своей юбки, которая по размеру скорее напоминала парус, небольшой чёрный предмет, быстро сунула его мне в ладонь и, твёрдо глядя в мои глаза, громко проговорила:
– Я принесу вам овсяной каши и киселя. Но лучше бы вам перед дорогой не объедаться, – и с этими словами выскочила из комнаты с такой прытью, что меня чуть не сдуло поднятой её парусами воздушной волной.
Я досчитала до двадцати. Потом ещё до ста, и подождала ещё немного, чтобы моё дыхание выровнялось, а щёки перестали гореть.
Вот они – все прелести юного организма. Отличная скорость химических реакций и никаких психологических защитных барьеров: все чувства, как на ладони. Не могу однозначно сказать, скучала я по этому, или нет, но ощущения эти будоражили, вливая в кровь кипучий азарт и неукротимую жажду рискнуть. Сейчас я даже была готова вылезти в окно,