концов удалось вытащить Кексика на стол для осмотра ценой нескольких сантиметров собственной плоти. Кот лежал на боку, тяжело дышал и смотрел на меня обвиняющим взглядом.
– Он выглядит совсем больным. – Я уже начинала серьезно беспокоиться. – Его два раза стошнило, очень сильно, прямо на…
– Живот раздут, – проговорил ветеринар, ощупывая бока Кексика, который просто взвыл от боли. – Утром он мочился?
Мочился? Откуда я знаю? То есть обычно я за этим не слежу.
– Он выходил в сад.
– Похоже, это почки. Наверное, они отказали. Он ведь уже не молодой кот…
– Вы что хотите сказать?
Мне пришлось сесть. Я не была к этому готова. Дело плохо. Я-то думала, нам дадут противорвотное, выставят непомерный счет и посоветуют не давать ему есть лягушек. Ветеринар снова посмотрел на меня поверх очков:
– Мне придется провести обследование. Он обезвожен. Его нужно немедленно положить под капельницу.
– Его что, надо оставить здесь? Сейчас?
– Безусловно. Он очень тяжело болен. Мы позвоним вам позже. Нужно узнать результат…
– Но он поправится?
Его подарили Виктории и Люси на Рождество, когда им было десять и восемь. Я знаю, что обычно кошек на Рождество не дарят, но они были очень нежные маленькие девочки и ужасно любили животных. За несколько месяцев до этого умер наш старый пес, и дочери были безутешны.
– Он такой ЧУДЕСНЫЙ! – завопили они, как только увидели пушистого черно-белого котенка.
– Я буду любить его всю жизнь, – торжественно заявила Виктория, посадив кота к себе на колени и чуть не плача от удовольствия.
– Я люблю его больше всего на свете. – Люси не желала отставать. – Я люблю его даже больше, чем… яблочный кекс.
Ветеринар посадил мяукающего кота назад в переноску и позвал сестру, чтобы она отнесла пациента в больницу.
– Мы сделаем все возможное, – сказал он с понимающей улыбкой. – Разумеется.
– До свидания, Кексик! – крикнула я вслед удаляющейся переноске. – Будь хорошим мальчиком.
К тому времени, когда я выбралась на дорогу к городу, там уже образовалась пробка. На первом же красном светофоре я позвонила по мобильному на работу.
– А мы уже волновались, думали, что же с вами случилось, – сказала Гундосая Николя из приемной. Сарказм в ее тоне был почти осязаем, как будто меня шлепнули по носу влажной фланелевой тряпкой.
– Мне очень жаль, я никак не могла позвонить, когда уходила к ветеринару, потому что было еще только восемь тридцать. Вас все равно еще не было.
Загорелся зеленый свет, я выжала газ, и машина рванулась вперед с такой скоростью, что я выронила телефон.
– Алло? Алло? – кричала с полу Гундосая Николя. – Элли, вы здесь?
Нет. Я выпрыгнула из окна машины прямо на автостраду, корова ты глупая.
– Да, но я уронила телефон! – завопила я, пытаясь успеть перестроиться в нужный ряд.
– Алло, алло, вы здесь?
– Ой, заткнись! – пробормотала я и пнула телефон,