самореализации.
Подпевающая публика рукоплескала. Особо эксцентричные натуры пустились в пантомиму и, отдавливая ноги таким же обкурившимся собратьям, превращали импровизацию в сумасшедший фарс. Ничего удивительного в их поведении не было. Чтобы пережить тот бред, которым «самовыражался» Патрик, адепты театральной студии по кругу затягивались набитой в самокрутку, дрянью, и непрестанно ржали. Одна я не вписывалась в формат отрыва в стиле «алкотреш». На общем фоне мистерии мой трезвый вид выглядел до безобразия вызывающим. Под какофонию я проскользнула наверх в мастерскую, прошла вглубь и устроилась с этюдником на подиуме.
К полуночи мне стало очень скверно. Не спасали даже шумоподавляющие наушники. Гости гуляли на первом этаже, а я сидела наверху в пыльной, пропитанной запахом масляных красок, мастерской среди пустых мольбертов и беспощадно вколачивала отповедь в несчастный этюд: «Лжец! Я не твоя собственность. Тебя больше не существует. Не существует! Я одна».
Согрелась зеленым чаем. Нестройные аккорды оборвались. Смолкли бурные дебаты припозднившейся компании. Невменяемая ватага решила продолжить гуляния на улице. Ребята открыли настежь окна на первом этаже, поднялись в мастерскую и заняли рабочие места. Сам музыкант осенил нас своей персоной самым последним – манерно появился с гитарой наперевес, прошел к подиуму, настроил свет. Я недоверчиво следила, как маэстро искусно укладывает на моем плече складки невесомой драпировки.
– Всего несколько часов. Ты будешь работать, а я тебя писать. А фон и детали сделаю потом. – В глазах добродушного рыжего прохвоста светился эстетический восторг. Невольно усмехнулась. Патрик расхаживал с гитарой среди мольбертов, примеряясь к натуре. – О, Эвтерпа! Твой античный профиль, классические черты лица, прямой пробор, лента в волосах, складки белоснежной греческой туники падают с плеча. Золотые нити вплетаются в орнамент. Волшебные глаза. Длинные ноги перевиты шнурами высоких кожаных сандалий. Изящные линии тела. О, жительница Эллады! Откуда на земле такое совершенство? – Закрылась от него палитрой и не успела выставить единственное условие: «Тишина», а художественный гений самозабвенно ударил по растянутым струнам. – Боги! Какое удивительное сценическое перевоплощение! Я видел твою румбу. Массовый стояк. А сейчас ты здесь, моя Эвтерпа6. И снова эта грустная мистическая полуулыбка! Такая целомудренная, девственная красота…
Парни ругнулись, перекрикивая вдохновенного маэстро:
– Ты согласилась на его диплом?! Камилла, взвесь риски. Он же не заткнется! – Не ошиблись. Пока придворный трубадур был занят декламацией своего произведения меланхолического оттенка, я выучила его наизусть с единственной целью – отпугивать злых духов.
– Так всегда будет? – Нервы не выдержали, когда очередное депрессивное завывание совпало с неприятным открытием: «Забыть лекарства дома?!» Голова раскалывалась, в глазах постепенно проявлялись