в моей жизни не было ни одного мужика, желающего перекроить мою жизнь под свои мерки.
Теплые руки на плечах, едва не вздрагиваю, когда мама обнимает со спины прижимая к себе. Хочу расплакаться и заорать в голос. Последнее время я сама себя пугаю.
– Устала?
Киваю, а после трусливо сбегаю в комнату, якобы спать. Но вместо сна смотрю сквозь темноту на стену, которая раньше была извешена постерами с артистами. Сейчас просто обои, раньше тут наблюдалась цветная вакханалия. Жаль, что нельзя так же, просто наклеил сверху чистый красивый пласт и можно начать с самого чистого и белого листа.
Я ощущаю себя жертвой, подавленной и пережившей насилие. Пожалуй, нужно сказать спасибо, насилия физического так и не случилось.
Маме не расскажешь о том, что я устроила осенью и то, что я делаю сейчас. Вот как она будет смотреть на меня дальше? Про отца и думать страшно. Вроде бы большая девочка, а трушу как школьница.
Детский страх всплывает в памяти. Кутаясь в одеяло, я вспомнила его слова:
– Такая дочь мне не нужна, уходи отсюда.
И мама, стоявшая в дверном проходе и не смотрящая в мои глаза. И липкий страх проходящей по коже раз за разом.
Я думала меня выгонят… Я в это поверила и так испугалась.
Тогда меня воспитывали и поучали, вот такими давящими на психику методами. А сейчас я уже вроде бы как «учёная» и мне взрослой, страшно как той маленькой которую выгоняли из дома самые родные люди. Внутренняя обида на маму так и осталась, она же могла закончить агонию, она же могла! Но предпочла заниматься попустительством, слепо следуя велению отца. Ведь она знала, что он этого не сделает! Но продолжила…
Это тяжело понять. Это скелет в шкафу и это боль. Моя боль и я её живу, с оглядкой назад, каждый раз боясь оступиться, боясь сделать ни так и в конечном итоге я боюсь, что когда-то меня выгонят. В прошлый раз мне было очень мало лет и это был наговор злых языков, сейчас я большая и всё что случилось в моей жизни, чистейшая правда.
Есть куда идти, чем заниматься тоже есть, но этот страх… Липкий, жуткий, преследующий.
Зажмуриваю глаза прогоняя все воспоминания, мне нужен балласт тянущий обратно, иначе захлебнусь в агонии совсем одна. И я лучше обману себя ещё раз, чем откажусь от этого.
Злюсь.
Уже столько времени прошло, а я всё вздрагиваю. Первую неделю оборачивалась лишний раз, потом вроде бы привыкла. Он ушёл в закат как в слезливых мелодрамах. И смешно, и глупо.
Я сидела на кухне с чашкой горячей воды и смотрела на бегущих прохожих, ударил первый сильный мороз и внезапно пришла мысль. Она была настолько правильной и честной, что послужило озарением. Женщина влюбляется ни в красивое тело, ни в глаза – это всё прекрасно и приятно… но влюбляется в другое. Безопасность – вот основной принцип. Фархад во мне не вызывал этого чувства, только противоположное. Бесспорно, с красивой оболочкой, я и сама на неё повелась в какой-то момент. Пусть бросит в меня камень та, что не повелась бы! Самое главное – это то, что он делал.
Присвоил, поставил