на асфальт, нагнулся, с трудом расстегнул тугую молнию и достал из него синюю папку. – Я забыл… Мама сказала отдать тебе это.
Самоварова неуверенно взяла в руки папку и кивнула на торец здания.
– Отойдем с дороги.
Он послушно поплелся следом.
Первой бумагой, лежавшей в папке, оказался засунутый в прозрачный файл оригинал свидетельства о рождении Карпенко Жаруа Даниловича.
«Боги мои! Все, что несет в себе эта женщина, какой-то тяжкий бред! – клокотало внутри у Варвары Сергеевны. – Даже имя ребенку не могла дать нормальное!»
Вторым документом, также вставленным в прозрачный файл, была нотариально заверенная доверенность.
Самоварова, нахмурясь, вытащила из сумочки очки.
Гербовая, со знаками и печатью бумага была настоящей.
В доверенности, составленной по всем правилам и подписанной нотариусом Поротниковой А. Ю., было указано, что Карпенко Марина Николаевна доверяет своего несовершеннолетнего сына Самоваровой Варваре Сергеевне. Ответственность за жизнь и здоровье ребенка, согласно формальной формулировке, Карпенко брала на себя. Доверенность имела срок действия: три месяца – срок грядущих летних каникул.
По закону для выдачи и заверения подобного документа нотариусу был необходим оригинал паспорта Самоваровой, а не только, как успела разглядеть Варвара Сергеевна, его данные.
Но Регина всегда исхитрялась обходить закон.
В полном молчании, сквозь беспечный, многоголосый, не ведающий проблем убегающий май, они прошли уже бо́льшую часть пути до дома Варвары Сергеевны.
– Если хочешь, можем вести дорогой светскую беседу, – едва поспевая за Самоваровой, предложил Жора.
– Обойдемся! – буркнула она.
План у нее был такой: попасть в квартиру, найти в инете контакт и дозвониться до нотариуса, заверившего доверенность.
Скорее всего, доверенность окажется липой, и тогда, само собой, ей следует вызвать полицию и объяснить сотрудникам правоохранительных органов, что произошло в кафе.
– Мама сказала, ты не по-настоящему злая, просто очень вредная, – ворчал, семеня ножками Жора. – Но ты же меня не сдашь в детдом?
– Сдам!
Он резко остановился. В его черных глазенках горели обида и ненависть.
– Тогда прощай! – Он в мгновенье ока развернулся и, похоже, действительно собрался бежать.
Варвара Сергеевна с силой прихватила его за рюкзак.
– Прекрати немедленно!
– Нет, ты злая! У тебя поганый характер, – упираясь, сопел Жора.
– Замолчи! Мы сейчас идем ко мне домой, там я кое-что уточню и…
Самоварова совершенно не представляла, что должно быть после этого «и».
А если доверенность – не липа?
У этого мальчишки действительно во всем свете никого больше не было.
Как же эта тварь ловко все рассчитала! Какой безбожный, выверенный в каждом шаге шантаж!
Варвара Сергеевна вдруг поняла, что ей далеко не безразлично, если он, еще совсем маленький,