бывает и убивает сразу, два-три месяца – и все. Женщине нужна была пересадка костного мозга, и тогда у нее был шанс прожить еще не один год. Увы, родственников, которые готовы были ей помочь, у нее не нашлось. Искали ее родителей, а когда, наконец, нашли, узнали, что те были не слишком молоды и не очень здоровы, к тому же они не хотели помогать дочери. Мать так и сказала, дочь не появлялась много лет и они о ней ничего не знали, так с какого перепуга теперь ей надо помогать. Подобные отношения в семье врачу, который имел несчастье с ними беседовать, показались совсем уж дикими. Он-то рос во вполне нормальной семье, но жизнь и его научила не удивляться напрасно, а просто принимать ситуацию такой, какова она есть. Рядом с палатой сидел бледный мужик и судорожно набирал на телефоне разные номера, без конца ошибаясь и начиная снова. Из палаты вышла лечащая врач и, увидев его трясущиеся руки, тихо сказала:
– От того, что вы так нервничаете, ей лучше не будет. Вы же должны понимать, надо найти донора, тогда, возможно, все обойдется, в противном случае… – Она не договорила, но и так все было понятно. Уже заворачивая за угол коридора, врач обернулась и произнесла: – Идите к ней, она пришла в себя. С донором поторопитесь, следующую химию она может не выдержать.
Егор
С раннего утра к Егору в мастерскую нагрянули полицейские. Пока остальные смотрели документы мастерской и беседовали с директором и прочими сотрудниками, Егора допрашивал очень въедливый мужик, который раз двадцать спросил, в котором часу собирался уходить его начальник, как он оказался в мастерской, зачем Егор его вызвал и прочее в том же духе. Парень терпеливо отвечал на все вопросы, объяснял, что сам удивился, увидев начальника в мастерской, поскольку тот ушел еще днем и возвращаться не собирался. А он, Егор, его даже и не думал вызывать, зачем ему это, если он собирался уже идти домой. И вообще, почему к нему столь пристальное внимание, он не понимает. Стало человеку плохо, так сейчас, наверное, ему уже лучше, вот и спросите у него. Полицейский ничего не ответил, многозначительно покачал головой и оставил Егора в покое. Когда полицейские ушли, в мастерской все принялись обсуждать случившееся. К Егору прибежала со второго этажа секретарь директора и прямо с порога возбужденно проговорила:
– Слушай, ты правда его не вызывал?
– А зачем он мне? Вообще, я не понимаю, что все обсуждают, выйдет из больницы и сам все расскажет, и зачем назад приехал, если плохо себя чувствовал, и почему сразу не вызвал врача. Короче, мне работать надо, а потом в институт бежать, у нас скоро сессия начнется, некогда болтовней заниматься.
– Ну тебя, с тобой вообще не интересно! Ты хоть знаешь, что его еле откачали? – И понизив голос, добавила: – Один мент проболтался, отравили нашего Александра Васильевича, вот, он никогда сердцем не страдал, а ему вкатили огромную дозу сердечного препарата, если бы ты не вызвал «Скорую», и если бы они еще на десять минут задержались, все, каюк бы мужику.
– Он жив?
– Пока жив, но в реанимации, и сколько он там пробудет,