бодро обзванивала рабочих. Оставалось много нерешенных проблем, в том числе поиск нового бухгалтера вместо нашей «звезды», которая отправила меня за решетку, так что Юру я пригласил пересечься вечером в кафе «Лучшие друзья». Два шага от кремля – сюда всегда удобно добираться. Не самое пафосное место в Туле, зато особенно любимое для круга моих друзей. Забравшись в дальний угол напротив декоративного камина, я снова отметил, как особенно вкусны стали привычные вещи: крупные фисташки и бокал пива.
– Итак, рассказываю, – Юра тоже пригубил холодного пива, ослабил неизменный узкий шелковый галстук и откинулся на стуле. Сделанный под необработанное дерево со структурой сучьев стул жалобно затрещал: так вальяжно на нем обычно разваливаются здешние лучшие друзья. – Романа, дружка нашего закадычного, обвиняют в продаже запрещенных препаратов в крупных размерах. Статья серьезная. Но, по существу, он просто аферист. Хотел заработать, пытаясь продать толченый мел под видом кокаина. Полиция проводила рейд, его забрали. В протоколе стали отмечать, что «неизвестный порошок» отправляют на экспертизу. Он на понтах и говорит, мол, ничего не найдете, это просто мел. «Ах, мел? Значит, будет не мел».
– Вот бестолочь!
– И не говори. Вот как он был в школе раздолбаем, так и остался! Дело пока у следствия, в суд еще не передали. Есть шанс договориться. Но с улицы такие вещи предлагать нельзя. Егор, а оно тебе надо вообще, спасать его? – резко сменил курс повествования Юрий.
– Надо, Юра, надо! Он мне тоже когда-то жизнь спас! Да и дело не в этом, просто он наш друг детства, и мы должны ему помочь. Ведь «мальчишеское братство неразменно», – я обвел рукой фотографии, висящие на стенах.
Кафе-то с историей: владеет им мой друг Алексей, и стены увешаны фотографиями из путешествий и «экстримов» всех знакомых Лёши, в том числе нашей компании. Вот мы на снегоходах пролетаем по горам в Хибинах Мурманской области; вот в Зёльдене в Австрии на горных лыжах катаемся; вот празднуем Новый год около майны[30] в одних трусах, с ластами и праздничной мишурой. Моя любимая фотка: у входа в баню смеются десять человек, половина – явно нерусские. Это мы на Баренцевом море заехали на базу вместе с немцами (какая нелегкая их туда занесла?) и жили день вприглядку, а ночью из бани услышали, что они в своей – поют! На немецком! Тут нас разобрало, мы вчетвером подкрались к ним под окна и что есть сил заорали: «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!» Ух, как они выскочили, прикрываясь полотенчиками и в ужасе озираясь!
Фотка с Юрой тоже есть, хотя обычно мы гудели с Володей, Сашей и Вадиком – как четыре мушкетера – и с нашими семьями. Юрку я только однажды попытался вытащить в поход на снегоходах. Но в отеле он «почувствовал температуру» и остался «лечиться в сауне»; вернувшись в отель, мы нашли его, только не в бане, а в баре – с двумя девчонками и без единого признака простуды.
– Юр, времени не много, но я