перерыва напарницей. Время от времени через проходную пробегали какие-то работники завода, в спецовке и без, не обращавшие на меня никакого внимания.
Часы показывали уже пять минут двенадцатого. Прождав возле турникетов суммарно минут сорок, я замер, уставившись вдаль: на горизонте появилась какая-то уж слишком спешащая фигура. Приближался высокий человек лет за сорок, который курил и сплевывал на ходу, иногда поправляя на голове свою шляпу, похожую на ковбойскую. Глубоко затянувшись на крыльце проходной, он запустил потушенный бычок в урну и, входя, окутал дверной проем струей табачного дыма.
– Вы на собеседование в лабораторию? – басовито спросил меня мужчина, подойдя к турникету возле будки охранника.
– Да! – ответил я и просунул руку с пропуском в окошечко будки. К тому моменту сторож заполнял какой-то служебный журнал и недовольно отвлекся.
– Паспорт ваш, – сухо и четко произнес пожилой мужчина в черном, взяв мою бумажку пожелтевшими пальцами. Я начал копаться в своей сумке, немного замешкался и, отрыв документ со дна, передал его в окошко.
Через минуту мы с Алексеем Никифоровичем быстро шли по территории завода, по той самой центральной дороге вдоль березовых аллей справа и слева, на которые мне пришлось пялиться целых сорок с гаком минут.
Под горку до горизонта надо было пройти метров двести, может и меньше, но мне показалось, что я преодолел целый километр, едва успевая за Алексеем Никифоровичем, который и обратно на завод шел также быстро, пошаркивая запыленными коричневыми казаками.
Далее нам открылась огромная равнина с множеством зданий и сооружений по бокам дороги. С учетом непредвиденного собеседования сопровождающий припаздывал на обед, который, как он мне сказал, начинался в двенадцать и длился почему-то всего полчаса. А до лаборатории только идти те же полчаса в лучшем случае, быстрым шагом. Понимая ситуацию, я старался идти не отставая. Преодолев длинное двухэтажное кирпичное здание слева, где в основном занимались бумажной работой, мы рассекали мимо полуразрушенных зданий, где когда-то давно, пребывая в рабочем процессе, жили инженеры, токари, слесаря, сборщики, грузчики… А сейчас от полурассыпавшихся стен и деревянных рам этих развалин лишь веяло какой-то сыростью и смертельным холодом. Растрескавшуюся местами асфальтовую дорогу стали разделять обрамленные сколотым бордюром бывшие цветочные клумбы, ныне поросшие травой и сорняком. Лишь изредка мимо нас проходили немолодые работники завода, задумчивые и невеселые. Задумался и я: «Неужели вот она, атмосфера лихих девяностых, отпечатавшаяся в этих заброшенных зданиях и ржавых сооружениях, но материализовавшаяся сполна только спустя десятилетия».
Смахнув пот со лба, поправив шляпу, из-под которой торчали черные волосы, Алексей Никифорович завел разговор по поводу моих умений и как я оцениваю свои знания в области электротехники и электроники. Затем тема беседы плавно изменилась на историко-познавательную.
– …Наш завод