же они эту песню как самую любимую и драгоценную. Музыка вплеталась в слова, дополняя их и создавая нечто уникальное, особенное. Исполнители закрывали глаза, пока пели эту песню, побуждая слушателей сделать то же самое, как бы приглашая их в этот несуществующий идеальный мирок. Интересно было наблюдать за людьми в этот момент. Кто-то радовался чужому счастью, когда слушал про сделанное предложение, а кто-то не мог сдержать слез, когда пелось про шум волн и последний закат вместе на берегу моря. Каждый находил в песне что-то для себя.
Пока Кира, уперев одну руку в щеку, другой рисовала на столе невидимые узоры, Люксен, весь сияя, казалось, вслушивался в каждое спетое слово, в каждую сыгранную ноту. Хвост его вилял из одной стороны в другую, как у радостного щенка. Сидя на единственном видном месте, да к тому же будучи и без того заметной личностью, он привлекал внимание окружающих дам, которые теперь и не думали слушать песню. Как я и сказал – каждый находил что-то для себя. Певучее и легкое сопрано Утании сменялось глубоким и немного сипловатым баритоном Хифа. Уверенное крещендо, ведущее к кульминации, переходило в плавное диминуэндо в конце. Закат. Занавес (если бы он был). Взрыв аплодисментов. Люксен не смог усидеть на месте. Он вскочил, аплодируя, опрокинув свой стул и заставив засмотревшихся на него дам охать, ахать и хихикать, закрывая свои рты руками. Несколько поклонов под бурные овации и вот уже весь зал вновь погружается в монотонный гул. Я воспользовался перерывом и зазвал Хифа к нам.
Не успел он дойти до нас, как Люксен сам подбежал к нему и стал приветственно трясти его руку, попутно выражая свой восторг:
– Это было просто восхитительно! Такие голоса, такая музыка! Отличное выступление!
– С-с-спасибо, здоровяк, – весь вибрируя от рукопожатия Люксена, сказал Хиф.
– Есть у меня один знакомый, так вот голос у него точь-в-точь как твой, и курточка у него похожая имеется, – говорил Люксен, продолжая держать руку Хифа.
– Думаю, курточка тебе явно подошла бы даже больше, чем мне. Я бы дал тебе померить, но, боюсь, после этого от нее ничего не останется, – раззадорился Хиф. – А как зовут твоего знакомого? Может мы пересекались на одном из выступлений?
– Кхм, – откашлялась Кира. – Если все закончили раздавать друг другу комплименты, может мы перейдем к делу?! Времени совсем мало!
– Как же время скоротечно,
Как река, оно течет!
Так не будь ты так беспечна,
Дни и ночи напролет,
– зарифмовал с ходу Хиф, чем вызвал ребяческий восторг Люксена.
– Да-да-да, река бежит, времена меняются, а мы опаздываем. Давайте начинать! – заводилась Кира.
– Что же, девица, с тобою,
Ты красива, но хмура.
Недовольна ты судьбою,
Что тебе отведена?
– не унимался Хиф.
– Пресвятая Гилия, избавь меня от этого, – еле слышно сказала Кира, но при этом достаточно громко, чтобы мы могли