на нижних уровнях, я ничего не знаю о том, что творится у вас там наверху?! Ты же понимаешь, да, что все те вещички, над которыми вы проводите кучу времени, не с неба падают, и они должны как-то попадать на ваши столы?! Не сказать, что я хотел бы знать обо всех этих грязных подробностях, но порой некоторых наших просто не остановить.
Перед нами открылись двери лифта. Хиф зашел в него, при этом придерживая дверь руками, чтобы успеть закончить наш разговор.
– Возвращаясь к изначальному вопросу, – продолжал Хиф – я не против, зови свою разноглазку, но сделай одолжение, будь с ней осторожнее, она та еще особа, да и язык у нее без костей, – подытожил Хиф.
– Как и… – запнулся я.
– Как и у меня, ты хотел сказать?! – улыбнувшись и при этом никак не обидевшись, сказал Хиф. – Подвешенный и без костей – это, знаешь ли, два разных языка. Так что повторюсь – будь аккуратнее! – отпустив двери лифта, без излишней скромности предостерег он.
Пока двери не закрылись до конца, Хиф успел заглянуть мне через плечо и, улыбнувшись, сказал напоследок:
– Я же говорил.
Оставшись наедине с самим собой, я несколько секунд недоумевал, пока не почувствовал знакомый карамельный аромат. «Сладкая иллюзия» – любимые духи Киры. Ощущал я их каждый день и уже абсолютно не воспринимал на ком-то кроме нее. Предвидя бурю эмоций и кучу слов, которых не хотелось слышать с утра пораньше, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, однако выдохнуть спокойно не успел.
– Пресвятая Гилия, да где тебя носит? – зазвенел знакомый голос за спиной. – Давай быстрее! Нас ждет кое-что интересное. Я хотела начать сама, но Люксен настоял, чтобы мы дождались тебя, непунктуальный ты мой. Ты представить себе не можешь, это просто восторг! Такое происходит раз в десятки, нет, в сотни, да что уж там, в тысячу лет, а ты решил все проспать!
Кире свойственно все преувеличивать, но даже для нее это был перебор. Я выдохнул и повернулся наконец к ней лицом. Набрал в грудь воздуха, но вновь ничего не успел сказать.
– Да ты весь промок, – сделав удивленное лицо и полностью проигнорировав погоду за окном, сказала она. – М-м-м, вновь моя любимая мятая рубашка. Обожаю этот твой небрежный стиль, – все никак не могла угомониться она, по всей видимости, уже совсем позабыв о своем очень важном событии, которое происходит раз в тысячелетие.
У Киры было одно довольно редкое свойство – слово, сказанное присущей только ей интонацией, или напетая песня, или все что угодно, на чем бы она не акцентировала свое внимание – все это вгрызалось в мою память и с этого момента ассоциировалось только с ней. К сожалению, эта же участь теперь ждала и «память» о моей рубашке. У меня не было особых предпочтений в одежде, но эта рубашка мне по-настоящему нравилась, и делить воспоминания с Кирой я определенно не хотел.
Похоже, сегодня все решили надо мной поиздеваться. Я вновь просто выдохнул, вырабатывая терпимость, которая давалась мне сегодня с трудом. Я задумался, а действительно ли я хочу пригласить Киру вечером?
Так или иначе, она напомнила мне, что споры с Хифом отвлекли меня от