спрашиваю.
Славка мне рассказал, как однажды, когда родители, как всегда, пьянствовали и он остался дома один, к нему зашёл незнакомец и накормил его необыкновенными ванильными булочками. Такими вкусными, что Славка на всю жизнь их запомнил и полюбил. Сколько он потом ни искал их по магазинам, когда вырос, так и не смог найти. Именно тех, которые принёс незнакомец.
– А у этих вкус очень похож, – откусив от моей булочки, говорит Славка, – ну прямо один в один.
Я слушал Славку и не верил своим ушам. Неужели я час назад побывал в прошлом и накормил булочками ещё маленького Славку? Ну такого просто не может быть. У меня голова пошла кругом.
– А ты что-нибудь ещё запомнил? – спрашиваю я Славку.
– Почти ничего, – отвечает он, – только вкус булочек… И, пожалуй, ещё…
– Что?
– Пожалуй, ещё рюкзачок на незнакомце. Знаешь, сейчас носят такие, маленькие. Мода такая пошла. Синего цвета вроде он был… Больше с тех пор я такие не видел.
– Такой? – повернулся я спиной к Славке, показывая свой синий рюкзачок, который я всегда носил с собой.
– Такой, – протянул Славка, вглядываясь в мои глаза. – Ты хочешь сказать, что…
– Да, – тихо сказал я, – похоже, что это был я.
– Но ведь это произошло тридцать лет назад, – бледнеет Славка.
– Час назад, Слава. Час назад.
Роднулечки
Бабушка Глаша вот уже три десятилетия живёт в своей деревне совсем одна. Был у неё муж Иван, да как вышел он из дому тридцать лет назад, так и сгинул. Никто его больше не видел. Уж где только ни искали Ивана, всё без толку. Испарился будто. Следы его сапог на пыльной дороге вели на край деревни, да там и обрывались. Поплакала бабушка Глаша, погоревала, да делать нечего, надо жить дальше. Так с тех пор и живёт одна. Родственники давно померли, а детей у неё не было. Хотя нет… Не совсем она одна на белом свете. Ошибочка вышла.
Живёт с бабушкой Глашей корова, Зорькой кличут. Такая она старая, корова-то, что до калитки дойти не может. Пощиплет травку, что во дворе найдет, да и обратно в сарай свой. А сарай в своё время Иван срубил на сто лет наперёд. Добротный сарай, зимой тёплый. Вот, видимо, корова и не спешит помирать. А может, оттого она не помирает, что бабушка Глаша её об этом просит. Подойдёт старушка под вечер к Зорьке своей, обнимет и шепчет ей на ухо:
– Ты уж погоди помирать, родная. Совсем я одна тогда останусь. Поживи ещё. Дай сначала я помру.
А корова смотрит на старушку и головой кивает. Головой кивает, а из глаз слёзы капают на пол, Иваном сложенный.
Вот так и жили они себе потихоньку, две роднулечки. Жители деревни вспомнить даже однажды пытались, когда у бабушки Глаши Зорька появилась. Да разве люди могут вспомнить, когда старушка сама вспомнить не могла. Очень давно. Очень.
Снится старушке однажды сон. Подходит к ней коровушка её и говорит человеческим голосом:
– Ждёт тебя Иван твой у старого колодца, что на краю деревни, ждёт. Ждёт уж тридцать лет как. Сходи,