понял, что тут Недремлющими не обойтись. Отправь на север хоть все двадцать тысяч гвардейцев и пятитысячную армию рыцарей Кодекса, в этой войне они ничего не смогут сделать.
А храмовники не убивали.
Людей – никогда.
Были в ордене специальные бойцы, чьи грехи брали на себя избранные капелланы, но бойцов тех насчитывалось десяток на весь орден.
– Ты понимаешь ли, мальчик, чего хочет от меня твой командор? – спросил сэр Герман.
– Артур, – строго поправил его гонец, и добавил, тщательно выбирая слова: – я не хорошо знаю вашу речь. Мы просим. Вы помогаете?
Он почти не знал языка.
Он свободно говорил и читал на латыни, греческом, иврите и каких-то сложнейших восточных диалектах, он разбирался в «языке магов» и как родные знал древние, до Дня Гнева существовавшие наречия, он был полиглотом, но об этом сэр Герман узнал гораздо позже. А тогда понял только, что прибывший с севера гонец пересказал ему послание своего настоятеля, не понимая, о чем говорит. Что он с трудом способен связать два слова на языке объединенных княжеств.
«Высокогорный дикарь…»
Отец Лучан запрещал Артуру разговаривать без особого на то дозволения. «Фанатик, – сэр Герман не знал смеяться ему или ужасаться этаким строгостям, – средневековье какое-то…» Ему никто не объяснил тогда, что есть слово и есть Слово, что невозможно предсказать заранее, чем обернется сказанное Артуром, что в облике синеглазого мальчишки с лицом аскета воплотилась непонятная, капризная сила, и сила эта, порой, дает о себе знать самым неожиданным образом.
А отец Лучан слишком любил своего ученика и слишком боялся суровых законов Единой Земли, чтобы рассказать об Артуре хоть сколько-нибудь подробно. Он, без сомнения, надеялся, что, когда нашествие будет отбито, рыцари из «Долины» – там, в горах, они называли объединенные княжества просто Долиной, словно речь шла о территории размером с чайное блюдце – уберутся обратно в свои монастыри, и жизнь войдет в обычную колею.
Долгожитель, как и любой маг, отец Лучан, кажется, полагал себя бессмертным…
Да, он был магом. Интуитивным. И чудеса, которые творил, списывал на волю Божью с необыкновеннейшей легкостью.
Познакомившись с приором, командор Единой Земли долго не мог решить, как же к нему относиться. То ли отдать на суд рыцарей Кодекса, то ли закрыть глаза и помнить лишь о том, что все, сделанное отцом Лучаном, делалось во славу Божию, и на благо ордена Храма.
Сэр Герман помнил тот бой, помнил поименно каждого из своих бойцов, сложивших голову на Ледяном перевале, на подступах к Пригорскому тракту. Он потерял тогда почти триста человек. Отец Лучан – всех. И то, что Артур остался жив, командор счел знаком свыше. Поиск и толкование таких знаков – заразная болезнь. И если бы он знал, что синеглазый рыцарь был живым талисманом монастыря Приснодевы, если бы знал, что в любом его слове, в любом поступке видели братья-северяне особый смысл, если бы