Мини в атюрах. Илья Бомштейн

мобильных телефонов, запахами духов, одеколонов, сигарет, выхлопных газов. Зимой было тихо и пусто – из-за сильных морозов половина машин не заводилась. Да и народ без крайней необходимости не выползал из домов. Народ, в целом, не представлял собой ничего особенного. Так, творожная масса, причём приторная до невозможного, но в отдельности каждый из жителей был особенным. Каждый из нескольких миллионов был неповторим и незаменим. Каждый занимался своим или почти своим делом. Город был образцом благополучия и процветания. Он был городом, в котором не происходило ничего экстраординарного, тихим и спокойным. Даже преступники здесь были вежливыми и обходительными – перед тем, как совершить преступление спрашивали на это разрешение у выбранной жертвы. Если жертва соглашалась быть ограбленной или убитой – преступление совершалось, если же нет, то на «нет» и суда нет. Дивное, тихое место, с огромным количеством парков, сквериков, детских площадок, зелёных и благоустроенных дворов, очаровательных бабушек, выгуливающих своих котов и кошек на золотой цепочке, прикреплённой к изящному ошейнику, на котором было выгравировано имя их любимца… Весна. Молодой Человек и Девушка шли, держась за руки, наслаждались своим существованием, жизнью, городской природой, друг другом. Изредка обменивались какими-то общими фразами. Они шли, шли, шли, пока не увидели странный памятник в одном из дворов. – Интересно, кто это… – Давай, подойдём, прочитаем… – Давай. Они подошли к постаменту. Высеченными на камне буквами, с почти стёршейся позолотой было написано: «Основателю». – Неужели это памятник Основателю? Он же запрещал возвеличивать себя! – Подожди-ка, тут какая-то кнопка. – Молодой Человек нажал на неё пальцем. Из постамента выдвинулась полочка, на которой лежала толстая папка. Он бережно взял её в руки. – Что там? – Сейчас узнаем. Открыл папку… Посередине первого листа было написано: «Дневник».