Осталась вторая ступенька.
Это надо сделать прямо сейчас.
Я выставляю вперед вторую ногу, промахиваюсь мимо ступеньки. Бум. Падаю. Меня несет вперед и вниз. Я спотыкаюсь об оставшиеся ступеньки бьюсь головой о край кафедры. В тишине разносится гул от удара.
Я лежу там, спрятанный от посторонних глаз, и как-то обостренно чувствую наступившую тишину. Никто не знает, что делать и что думать.
Я это сделал.
Помню, как Майк позвонил своему лучшему другу и попросил заехать к нему.
«Сегодня не могу, Майк, – услышал я Али по громкой связи. – Завтра заеду».
Майк ухмыльнулся мне и поднес телефон ближе ко рту: «Э… дружище, я тут умираю. Лучше бы сегодня». Юмор был его способом избегать невыносимо страшного осознания того, через что ему придется пройти.
Мы с Майком никогда не говорили о его смерти. Ни разу с того дня, когда узнали, что у него болезнь моторных нейронов. Так что мы ничего не планировали для похорон. Майк не оставил никаких распоряжений, никаких экстравагантных просьб или списка музыкальных произведений. Нет, Майк был весь о том, чтобы жить, хотя больше не мог этого. Он умер в 10:20 утра 28 января 2015 года, и для нас все кончилось. Мы хорошо знали его и знали, чего он хотел бы.
В крематории нашлось временное окно только через две недели, вероятно, из-за праздников, так что нам предложили провести похороны двенадцатого или пятнадцатого февраля. Тут и думать было не о чем. Тринадцатого у Майка был день рождения, ему должно было исполниться сорок. Мы не хотели, чтобы Майка похоронили в сорок лет при том, что умер он в тридцать девять, это было бы как-то странно, так что мы сразу выбрали более раннюю дату.
Две недели пролетели быстро. В оцепенении. Много всего надо было организовать, и мы это делали, находясь в эмоциональном вакууме. Мы заказали элегантный плетеный гроб, выбрали цветы, музыку, место проведения церемонии, и я даже попытался поднести ручку к бумаге и написать прощальную речь для проводов брата.
И все мы написали ему письма, которые положили в гроб вместе с листиком, сорванным мною с дерева над домиком Бильбо в Хоббитоне в Новой Зеландии, когда мы с Майком туда ездили. И кусочек драконьего золота. Да, да, настоящее золото дракона. Ладно, давайте я объясню. В ту же поездку мы побывали на съемочной площадке «Хоббита», он как раз тогда снимался. Мне повезло быть причастным к съемкам фильмов «Властелин Колец», поэтому я уже встречался с Питером Джексоном, но для Майка все это было в новинку, и он был в восторге. После встречи с Питером, мы наткнулись на моего близкого друга Джеда Брофи – он снимался в роли гнома Нори. В какой-то момент Джед спросил Питера, насколько ему следует оставаться «в образе» на площадке.
«Ну смотри, Нори – вор», – произнес с мягким новозеландским акцентом Питер, – вот и будь вором. Но, если что украдешь, кради прямо у меня из-под носа и так, чтобы я не заметил».
Джед вручил мне кусочек золота из сокровищ дракона Смауга, один из тех многих, что ему благополучно удалось стащить. Он и отправился в гроб Майка.
За несколько дней до похорон девушка