как шов, впустив в мир великолепное, ослепительное ничто. Всё сущее, замершее без времени, растворилось, не оставив от себя и тени, небо рухнуло и разбилось в пыль. Зань – оглушённая, ослеплённая, обезличенная – стала Мировой Каверне воеводой, и с каждым шагом пустота вокруг и внутри мастерицы росла и множилась, пока не осталось от Зани лишь тусклого огонька, бродящего среди мрака. Пропало всё, по чему можно было бы ступать. Зубы беззвёздного космоса сомкнулись на одиноком светоче, но осадок человеческий отказался тонуть в его глотке.
Свет коснулся паутины незрячего мастера, чьё имя более некому вспомнить. Из пустоты явились руки и примкнули к своему сияющему владыке, чтобы понять меж линий разницу. В вибрациях натянутых нитей пальцы поймали грубые рисунки машин, что населяли огромный цех: их образы светоч вырвал из бездонной пасти увязавшейся за ним Мировой Каверны. Великий горн, само Цынное сердце, стучал громко, приветствуя единственную живую душу. Светоч хотел что-то сказать вслух, крикнуть наперекор своей бездонной попутчице, но та не возвращала язык и губы. Сухое горло, восставшее из вакуума, с хрипом воздуха набрало – и выдохнуло.
Светоч не смотрел, но видел нечто яркое, также не потухшее в безграничном мраке. Он схватился за осколок свой руками, не боясь обжечься, но ядрышко из Драконьей Гибели оказалось холодно.
Зань звездою яркой вспыхнула на всю мастерскую, касаясь каждой её грани. Лучом прошла она сквозь Драконью Гибель, наполняя металл теплом и жизнью, меняя форму ежесекундно. Вздохнул совсем иным жаром горн, стучали механические молоты, скрипнула в глубине скал единственная шестерня, чтобы пробудить великую машину Сиим. Зань заполнила собой весь чёрный город, по кускам возвращая части его и свои. Это было перерождение, создание себя заново чрез работу над мистической сферой. Мир новый постепенно выходил из собственной каверны, неотличимый от предыдущего. Прошла целая вечность, прежде чем дрожащие от усталости руки рискнули коснуться повязки на мокрых глазах.
– О великое Биланх… – шептала Зань, не сдерживая боле слёзы, – Пустота – матерь твоя, рабыня, гончая – не смогла даже дотронуться до души – единственного, чего тебе не понять, не взвесить, не подчинить. Секрет великой силы ты спрятало от ума и даже чувств, оставив последнюю к тайне дорогу через ничто.
– Вы в порядке, Зань Стук, дочь Регола Стука, кузнец из города Киррик?
Мастерица была счастлива услышать такое длинное, подробное обращение. К стражу подскочила она и крепко обняла, насколько позволяли его латы.
– Да! Я рада тебя видеть! Слышать! Касаться и понимать всё, что ты говоришь! – Зань засмеялась. – Спросить чего хотите? Так спрашивайте!
– Вы вернулись из паломничества. Вы справились? – осторожно поинтересовался страж, снимая с себя тёплые руки.
Зань обернулась. На верстаке, средь дюжины инструментов, лежала сияющая механическая сфера, внутри которой хранился фрагмент Заниного духа.
– Да… Создать душу из пустоты невозможно, великий страж, как и пустоте