учении, рабская по затрате. У хороших операторов не бывает крепкой семьи. Дерзайте, не ждите славы, для вас она будет ох, какой редкой гостьей. Научитесь работать за других, овладевая разными профессиями, которых в кино очень много». «Если вы внедритесь в профессию, полюбите ее кочевые неудобства существования, все это будет ничто по сравнению с бессонной радостью ощутить, что твоя камера помогла втянуть зрителя в происходящее на экране. Как это случилось с Сергеем Урусевском в «Летят журавли», с Игорем Шатровым «Они были первыми», с Вадимом Юсовым «Иваново детство» и «Я шагаю по Москве», с Маргаритой Перелихиной в «Заставе Ильича»…»
Не реже двух-трех раз в месяц Головня проводил собрания нашей группы или всех курсов. Это были беседы о жизни, профессии, литературе. Он был человеком энциклопедических знаний. Иногда анализировал фильм, его зацепивший, рецензировал наши учебные съемки. Особенно если они были проведены совместно с режиссером. На всю жизнь запомнил однажды произнесенную рецензию на фильм «шалого» студента. Куда он запал, в какую щель? Мне он по жизни не встречался, фамилия его была Смагин. На первой своей учебной работе он написал: «режиссер-постановщик». Минут шесть длился фильм, склеенный из дерганных осколков. После его окончания Головня изрек: «Дэточка, чтобы ставить, нужно хотя бы стоять»!»
Он умел видеть в учебных работах будущие возможности студента, конечно, у него были любимчики. Я в их число не входил, но слушал его всегда проникновенно и запоминал уроки. «Пишите записные книжки, они вас воспитают в жизни и в профессии, – часто повторял он в аудитории. – Не рассказывайте мне, какой он оператор, покажите мне его записи в ежедневнике…»
Учился я, что есть мочи. К концу первого семестра чувствовал себя профнепригодным из-за отношения студентов ко мне. Подозрительность и высокомерие… Все это демонстрировали москвичи. Я тосковал по дому, намеревался бросить учебу и уехать в Абакан. С таким настроением ехал я в метро до станции «Проспект мира», а дальше 2 или 14 троллейбусы везли до ВГИКа. В метро меня буквально одернула Лидия Павловна Дыко – преподаватель по фотокомпозиции. Она спросила: «Почему, Вы, так невеселы, скоро каникулы!?» Я ей без паузы: «Хочу бросить учебу, мучительно существую… Каникулы в одиночестве в общежитии мне не перенести». Она меня стала искренне утешать, а потом удалилась быстрым шагом. Вскоре меня вызвал преподаватель Константин Степанович Венц и сообщил мне, что в каникулы мне назначена съемка курсовой работы под руководством Александра Андреевича Левицкого. О нем восхищенно рассказывал мне еще Вася Кирбижеков в первый год моего поступления во ВГИК: «Левицкий из семьи художника, работы его прадеда ты увидишь в Третьяковской галерее. Он учился фотографии у Шишкина. Александр Андреевич снял хронику субботника в Кремле, на котором Ленин с Бонч-Бруевичем тащили известное бревно. Благодаря этим съемкам, он и уцелел, и даже сегодня с ним всегда слуга-немец Гипп … Он ему регулярно чай подносит!».
И вот в зимние каникулы