живой души. Отыскав нужный кабинет, Выдрин наклонился к двери и прислушался. Тишина. Он посмотрел на табличку с номером, заглянул в пропуск и постучал. Кажется, кто-то отозвался. Выдрин вошел и сначала подумал, что ошибся дверью. Помещение было размером с актовый зал. Свет не горел. Окна были занавешены. У дальней стены стоял стол, освещенный лишь неяркой настольной лампой. Там сидел человек. Он махнул рукой и крикнул:
– Выдрин, проходите.
Ступая осторожно, будто по тонкому льду, он подошел к столу. Утомленно прикрыв глаза, капитан Черненко массировал двумя пальцами переносицу. Потом опустил руку на стол и посмотрел из-под брови:
– Что вы стоите? Садитесь.
Выдрин сел на табуретку. Та вдруг затрещала. Он стиснул ягодицы и приподнялся, переместив вес на ноги.
– Лоток принесли? – спросил Черненко.
– Нет. Он у постового. Я туда вещи положил.
– Я про лоток вашего сожителя.
– Вы не просили.
– Разве? Ладно. Пришлю за ним сотрудника. Минуточку.
Черненко поднял крышку ноутбука, пощелкал мышью. Наклонился к экрану. Что-то напечатал. У Выдрина ломило бедра, колени дрожали. Он попробовал осторожно устроиться, но табуретка опять затрещала и, кажется, пошатнулась. Пришлось снова напрячь ноги.
– А чем вы занимаетесь, Александр Иванович?
– Сижу, – ответил сдавленно Выдрин.
Черненко внимательно посмотрел на него.
– Я имел в виду работу.
– Ах, это. Я учитель ИЗО в школе.
– ИЗО? Это что такое?
– Изобразительное искусство.
– Рисование то есть?
– Ну да, в общем.
– Так бы и сказали. Хм, ИЗО. И как успехи?
Выдрин пожал плечами:
– Ну, потихоньку.
– А это не у вас недавно был скандал с физруком, который украл у старшеклассницы шорты и надел на себя?
– Нет, – выдохнул Выдрин.
Он снова попытался усесться. Тут же напрягся. Поясницу стало ломить.
– Вы в туалет хотите? – спросил Черненко.
– Нет.
– Хорошо. А то у нас тут авария небольшая. Воды нет. Потерпите. Я долго не задержу.
Он закрыл крышку.
– Скажите, как вы познакомились с вашим сожителем? И как давно он с вами проживает?
Выдрин застонал и выпрямился. Черненко прищурился:
– Что с вами?
– Можно я постою?
– У вас геморрой, что ли?
– Нет.
– Тогда сядьте. Я не люблю, когда над душой стоят.
– Ваша табуретка, кажется, вот-вот развалится.
– Глупости не говорите. Садитесь смело.
– А если она развалится?
– Сядьте, наконец, – сказал Черненко сквозь зубы.
– Я не виноват.
Выдрин сел. Табуретка затрещала, но выдержала.
– В чем не виноват? – спросил Черненко.
– Если табуретка развалится.
– Но она же не развалилась. Вы на ней спокойно сидите.
– Да. Но я думал, она развалится.
– Вы пили сегодня? Принимали какие-то препараты?
– Нет, что вы! Я же с занятий.
– Будто это помеха.
– Я вообще не пью