И к чему готовиться.
Поэтому, пользуясь благодушным настроением сытых мужчин, я устроилась на своё ужинное место и поинтересовалась:
– А правду говорят, что возле столицы нечисти много?
– Что, страшно? – едко поинтересовался Пёс.
– Конечно, страшно. Отчего ж нестрашно-то? Все, у кого есть мозги, боятся нечисти. Дяденька Пончик, вот вы боитесь нечисти? Что она вас загрызёт?
– Меня трудно загрызть, – своим басом заметил громила.
– Это понятно, – согласилась я. – Ну а если много нечисти нападёт?
– Если много нечисти, то могут загрызть, – кивнул он.
– Видите, дяденька Пёс, даже такого большого и сильного воина, как дяденька Пончик, нечисть может загрызть. Что же говорить про маленького слабенького меня?
– Так возвращайся, возвращайся. Много там нечисти, – глядя мне в глаза через костёр, стал убеждать старый воин. – Не только нечисти, но и разбойников-душегубцев. Возвращайся, пока не поздно!
– Так вы, дяденька Ровняла, это обо мне беспокоитесь? Вы обо мне не беспокойтесь. Если мне на роду Защитницей положено погибнуть в когтях нешьесса, так от судьбы-то не уйдешь.
– Если ты так покорно принимаешь судьбу, что же не остался в поместье своей хозяйки? – насмешливо полюбопытствовал Дикий.
– Дяденька Дикий, так хозяйка Эллис – она же не нешьесс, – пояснила я. – И когтей у нее нет. И даже зубы не все на месте. Хозяин, он, знаете, как подпивал, так горяч был на руку. Меня вот тоже палкой по спине отходил, что на письма воду пролил. А я, дяденька, аккуратный. Почти. Обычно. А тут Шорька разыгрался, – вдохновенно врала я, подводя к очень важному для меня моменту. – Прыгнул да и уронил вазу с цветами. Их я как раз для хозяйки принес. Так и цветы помялись, и письма промокли. И ваза разбилась. А ваза-то в доме уже лет сто стоит, а то и двести. Выбросили бы давно да новую уже купили. Вот почему, дяденька Дикий, богатые люди такие жадные? – я изобразила жалобное выражение на лице.
Воины радостно посмеивались над моей «глупостью». Приятно же чувствовать себя умнее других. Даже если «другие» – это мальчишка-сирота. Только Дикий смотрел на меня как-то… серьезно слишком.
– Если ни когтей, ни зубов, что ж её бояться? – посмеиваясь, спросил Пёс.
– Так, дяденька, дворецкий у неё есть. А у него розги. А я ещё после хозяиновой палки спину не вылечил. Тетка Магда в хурсете велела ходить до самой столицы, и потом еще дней десять.
– В «хурсете»? – переспросил Пончик. Он был тугодум, но, видимо, все остальные слова в моём рассказе были ему знакомы.
– Да! Вот, хотите, покажу? Она мне его переделала из того, что от ее мужа осталось, – я задрала рубашку, демонстрируя всем «доспех», скрывающий девичьи прелести. Сейчас, в темноте, при свете костра была идеальная возможность продемонстрировать его так, чтобы мужчины не рассмотрели лишнего.
– Что же ты не предупредил сразу? – нахмурил