составляющей, образовательный или медийный проект. Структуры эти должны быть неполитическими и безо всякого «экстремизма». Однако состоять они должны из русских националистов или просто русских людей, настроенных нейтрально или благожелательно к русской теме. А дальше – пахать и пахать, одновременно заражая национальной идеей хотя бы свой маленький коллектив. Старательно избегая всего, что может стать основанием для преследований со стороны государства и его структур – таких, как ЦПЭ [8]. В заключение Егор добавляет, что только долгий упорный труд спасёт русский народ в целом и русское движение в частности. «Вот как-то так».
Сразу скажу: всё это совершенно правильно. Более того: об открытии собственных бизнес-структур, с которых капали бы какие-то денежки, активисты русского движения мечтали ещё в прошлом тысячелетии. Нельзя даже сказать, что они ничего не делали. Попытки открыть пекарню, авторемонтную мастерскую или собственное издательство предпринимались неоднократно. Некоторые такие структуры существовали довольно долго. Однако, как это ни печально, особенного вклада в русское дело они не внесли – ни материального, ни духовного. С другой стороны, Егор прав в том, что все чисто политические объединения – обычно безденежные, функционирующие на голом энтузиазме или за счёт спонсорской помощи – тоже пользы Отечеству не принесли. А только лишние звёздочки на погоны полицейским начальникам.
Это не значит, что всё, что делают русские активисты, тщетно. Тот же «Спутник и Погром» был крайне успешным проектом. Или, скажем, издательство «Чёрная Сотня» – слава Богу, живое. Но даже «если что»: выпущенные им книжки будут стоять на полках, а название – жить в умах. Или вот, скажем, какие-нибудь «Русские пробежки» – их пришлось давить много лет подряд, упорно и нездравоосмысленно. Раздавили, но люди до сих пор помнят, что «это было здорово».
Что объединяет все более-менее успешные русские проекты? Пожалуй, одно. Все они в той или иной степени работали (или работают) на русскую национальную субкультуру. Которой русским националистам сейчас остро не хватает.
Слово «субкультурщина» в среде русских националистов образца десятых годов было и остаётся ругательным. Это связано с родовой травмой русского движения – а именно, его рождения из «правой тусовки».
Тут придётся остановиться. Никакой единой «правой тусы» в России никогда не было. Существовал рыхлый конгломерат движений, групп и отдельных людей, которых в «правые» заносила правящая либеральная туса (всегда остававшаяся единой, монолитной и ресурсно-обеспеченной, несмотря на мелкую грызню внутри).
Очень условно «правых» времён 1990–2010‐х можно было разделить на три потока. А именно: молодёжные правые субкультуры (высшим выражением которых стали русские скинхэды), русские старопатриоты («красно-коричневые», как обозвали их сторонники Ельцина в 1993‐м), и, наконец, «политические националисты» – то есть участники первых проектов оформления русского движения в политическую