на реальную советскую историю этот цикл шокировал своей точностью: 1917–1929–1941–1953 – время Юга; 1953–1965–1977–1989 – время Востока; 1989–2001–2013–2025 – время Запада.
Напомню читателю, что книга вышла в 1997 году, когда ни поворот 2000–2001‐го гг., ни потрясения 2011–2012 годов невозможно было даже помыслить. Внезапный перелом «по Крылову» в 2001 году заставил скептиков признать, что эта математическая концепция имеет потрясающую предсказательную силу. Столь же малопрогнозируемый перелом 2014 года (от расцвета российского капитализма к острому конфликту с «новым мировым порядком», к отстраиванию русской цивилизационной и геополитической позиции по принципу «пусть все, но не я») вынудил перестать сомневаться даже закоренелых скептиков. В 2020–2021 годах мы уже ощущаем первые толчки того разрыва России с Западом и оформления собственного Севера, которые следуют из скорее мистически уловленного, чем собственно вычисленного «цикла Крылова».
Концепция «Северной этики» оказалась своего рода само-сбывающимся пророчеством. Довольно большое число людей, что особенно важно – мужчин, начали пестовать в себе северного человека, практиковать принцип «где сядешь там слезешь», воспринимая его как часть личной и национальной этики. «Контрсуггестия», – как выразился высоко ценимый Крыловым Б. Ф. Поршнев, стала важной чертой нового русского психологического уклада. Если северная цивилизация действительно реализуется в истории, то именно Крылов окажется не только в роли предсказателя, но и в роли воспитателя на её первых шагах. Кажется, это и называется в светском смысле «пророком».
Понятно, что идея Севера, к тому же являющегося столь популярной в кругах философов-традиционалистов мифологемой (и одновременно символом), не могла не возбудить пророческих мечтаний о грядущем месте России в мире. Подлинный русский национализм может покоиться лишь на двух равновеликих идеях – внешнем и внутреннем суверенитете русской нации и внешнем и внутреннем суверенитете русской цивилизации. Без утверждения русской самобытности мечта о русской самостоятельности стоит не дорого.
Отношение К. Крылова к Западу было двойственным. Он его ненавидел и презирал как извращение человеческого духа, что особенно ярко выразилось в одном из самых злых его текстов – антиутопии «Новый мировой порядок». В то же время – он восхищался эффективностью Запада и никогда не считал, что мы сможем превозмочь «их» только потому, что мы духовнее. Мы должны быть умнее, жестче, безжалостней, эффективней, чем они.
Как националистический публицист Крылов, порой, уклонялся, преимущественно под внешними влияниями, в сторону переоценки национального суверенитета, трактуя его в чисто западническом ключе. Однако идея Севера, логика Четвёртой этической системы, сформулированная Крыловым столь ярко, давала установку на необходимость утверждения суверенности и самобытности русской цивилизации.
Важной идеей Крылова, органично вытекавшей из его мировоззрения, было понимание