от одних этих слов сделалась серой, как осеннее небо.
– Она сказала, что дольше ждать не может, – с трудом продолжил Блументрост. – Пятый год пошел, а наследника все нет. Мне, царскому лекарю, пришлось признать свое бессилие. Я не смог добиться с вами никакого результата. Все назначенные мной процедуры, все выписанные мной лекарства оказались бесполезны. Я не смог вылечить вас от бесплодия. Увы. В разговоре с Софьей Алексеевной я был вынужден подтвердить, что ничем не могу помочь вашему величеству.
– Но… Как же теперь? – затравленно спросила царица, хлопая длинными ресницами. – Что со мной будет?
Блументрост с жалостью посмотрел на Прасковью. Ему показалось, что она мгновенно постарела на двадцать лет.
– Впереди монастырь. Я решил сам вам об этом сказать, чтобы вы успели собраться. И еще кое-что. – Семидесятилетний доктор снял парик и устало вытер лысину от пота. – Простите меня, Прасковья Федоровна. Я всю жизнь занимаюсь врачеванием, но я так и не понял, почему с вами ничего не получилось. Мы сделали всё. Зверобой привозили из Сибири, солодовый корень из Воронежа, черемицу собирали в Коломне, чечуйную траву в Казани, можжевеловые ягоды в Костроме. Испытали лечение ртутью и нефтью, а ведь эти новинки дали превосходные результаты с пациентами из стрелецкого полка… Я консультировался с коллегами из немецких университетов, они также в недоумении… Не понимаю. Ваш случай останется для меня навсегда медицинской загадкой. Простите меня, если сможете, Прасковья Федоровна.
Царица начала тихо всхлипывать, потом опустилась на скамью и разрыдалась. Сказительница, мелко крестясь на иконы, бормотала слова молитвы.
– Но государь… Иоанн Алексеевич… Он любит меня! Государь не даст свою женушку в обиду! – Царицыны слезы заливали соболий воротник. Не придется теперь Прасковье ходить в соболях, с грустью подумал доктор.
– Государь бессилен, – коротко отозвался Блументрост. – Все решает Софья Алексеевна, и ей нужен маленький наследник, чтобы не пустить на трон Петра Алексеевича. Софья Алексеевна уже подбирает Иоанну Алексеевичу новую жену.
Прасковья внезапно перестала реветь и вскочила со скамьи. Светлые глаза ее горели решимостью.
– Новую жену? Ах так? – Царица топнула нарядной ножкой. – Ладно, тогда я вам во всем признаюсь, Лаврентий Алферыч!
– Нет! – глухо застонала сказительница.
Доктор бросил удивленный взгляд на старуху. Та выпрямилась, расправила костлявые плечи, морщинистое лицо исказилось гримасой ненависти.
– Не делай этого, матушка, не раскрывай душу дьявольскому посланнику! – увещевала сказительница. – Он утянет тебя за собой в свое темное царство!
– Вас из дас? – от недоумения Блументрост перешел на родной язык. – Что происходит?
– Сглазит, ей-богу, сглазит! – бубнила сказительница, тыча костлявым пальцем в доктора. – Дьявольское отродье!
– Разве можно меня еще больше сглазить? – горько расхохоталась Прасковья. – Нет, всё расскажу, а там гори всё синим пламенем! –