считала местных помещиков скучными и неинтересными людьми, а их жёны и вовсе вызывали у неё усмешку, и она писала матери:
“Эти почтенные матроны в цветастых платьях похожи на кукол, что сажают на чайник. Хорошо, что они ещё не белят лица и не красят свеклой щёки, а то сходство было бы самым разительным! А уж наши беседы! Что только мне не приходится выслушивать за чаем: двенадцать способов накрахмалить воротник, как лучше собирать малину, а ещё я присутствовала при нескольких спорах о том, как надлежащим образом солить огурцы! И это было в моём доме, представьте себе. Эти благопристойные дамы так воспитаны, что могут повысить тон в гостях и не обращать внимания на недовольное лицо хозяйки. А молодые девицы! Это уму непостижимо, какая темнота царит в их головах! Они и слова не знают по-французски или по-немецки, а у некоторых и вовсе не было гувернантки, и они никогда не выезжали дальше уездного города. Молодые люди здесь несколько приятней остальных: хотя бы одно или два милых для глаза лица можно отыскать. Но, что горестно, чрезвычайно скромны и даже улыбкой или добрым словом их нельзя расположить к себе. А уж комплименты из их уст так неуклюжи, что заставляют меня невольно краснеть…”
Граф пытался приобщить супругу к лошадям, пару раз она отказывалась, но после нескольких настоятельных бесед, всё же согласилась с ним пройтись до конюшни.
Длинное кирпичное здание было столь хорошо обустроено, что графу завидовали многие заводчики лошадей, архитектор немало постарался, чтобы со вкусом и изяществом построить эту конюшню. В ней находились самые элитные лошади Турина, поодаль можно было увидеть ещё несколько деревянных зданий, где содержались другие лошади, но гостям всегда демонтировалась эта, как образец для подражания.
Елена, остановившись возле входа, не решалась войти внутрь. Она не любила лошадей, её также смущал запах и возможность запачкать туфли.
– Что же вы там стоите? Зайдите, поздоровайтесь со Стрелкой. Вам оттуда ничего не видно! – прокричал ей супруг, гладя чёрную морду свой кобылы, стоящей в стойле.
– Мне всё чудесно видно и отсюда, благодарю вас.
Борис Петрович вывел лошадь из загона, и, пройдя по проходу, устланному соломой, вывел её на улицу. Погода стояла солнечная и почти безветренная, как раз подходящая для прогулки верхом.
Стрелка, увидев незнакомое лицо, фыркнула и затрясла головой. Елена отскочила на полметра и схватилась за шляпку, которая чуть было не слетела с её головы.
– Не бойтесь её, Елена Павловна, она так знакомится с вами. Если вы погладите её по морде, то она сможет лучше понять вас.
– Нет, спасибо! Кажется, она мне не очень рада, ведь я отнимаю ваше время. Думаю, ей уже не терпится унестись вскачь…
Лошадь действительно била в нетерпении копытом, и Турин лихо вскочил на неё. Через минуту он уже нёсся галопом по зелёному полю, демонстрируя свою крепкую фигуру и отличное умение держаться в седле. Это зрелище, возможно, кого-то и могло впечатлить, но не его жену. Как только