иначе!
– А что вы хотите мне предложить?
Показала седовласому своё рукоделье. Оно ему очень понравилось – и торговец заплатил мне тридцать серебряных. Может, надо было поторговаться, но мне неожиданно уж очень сильно захотелось вернуться в свой угол – дом-то мой был далеко – и забраться под одеяло. Когда я снова окажусь в моей родной комнате? Услышу ли когда-нибудь своё настоящее имя?
Оказавшись на чердаке, заперла дверь, скинула сандалии и прямо в платье забралась в постель. Зажмурилась, чтобы только не видеть этих противных стен, части страшного и чуждого мне мира. Долго лежала. Плакала. Мне было жаль светловолосого, жаль воинов, убитых одним взглядом, но больше всех – себя.
Вдова звала меня обедать. Я отказалась, сославшись на боль в животе. Она поела сама и ушла к какой-то подруге. У неё хотя бы есть подруги, а я в этом мире совсем одна. Впрочем, дружить с кем-то мне совершенно не хочется. С друзьями можно расслабиться. А стоит перестать быть бдительной – и можно сильно проколоться, выдать себя. И неизвестно, что тогда со мной будет.
Очень долго ходила кругами по комнате, пытаясь движениями отвлечься от жуткой картины: парня, которого охватывает пламя. Да, он очень быстро сгорел, почти мгновенно, но это ж жуткая смерть! И, выходит, я таки встретила того самого злобного Гаада. Другой б не смог. Только после всего этого встреча с парнем с таким же именем, как и у того интересного мальчишки из сна, меня не радует.
Поднялась, задвинула занавеску на окне. И уже нагнулась за сандалией, как заметила на полу большую тень. Подняла голову. И столкнулась со спокойным взором карих глаз. Гаад стоял, прислонившись к стене, около запертой двери.
– Есть разговор, Кария, – он дружелюбно улыбнулся. – Тебя же Карией зовут, да?
Закричать бы. Но кто прибежит меня спасать? Да и может ли кто-нибудь это сделать?! Мне надо было подняться тогда с его помощью, взять те проклятые салфетки и сказать, что ничего страшного, что я их с лёгкостью отстираю. В общем, быть самой любезностью. А я повернулась к нему спиной и молча ушла. К нему, главному демону этого мира! Блин, на хрена я тогда молча ушла?!
– Ты же умеешь говорить! Я слышал, – пока в его тоне не было угрозы.
Да и зачем ему угрозы? Взгляд – и я упаду замертво. Взмах – и от меня даже пепла не останется. Что же станет в моём мире с моим телом? Оно умрёт на операционном столе? И там ли оно? Или это бред? И я сейчас лежу в особой палате и сплю? И моя мама тихо сидит возле меня, боясь меня потревожить.
Разбуди меня, мама! Разбуди меня, умоляю! Я не хочу больше смотреть этот страшный сон! Мамочка, возьми меня за руку, как ты делала это после прошлых операций, когда я лежала в особом отделении! Скажи мне что угодно, хоть наори на меня! Мне нужно услышать твой голос, только твой! Даже если ты скажешь, что я опять попала в те проклятые десять с чем-то процентов, которым нужна новая операция!
– Кария…
Не хочу больше слышать это чужое имя! Ненавижу его!
Чёрный хранитель шагнул ко мне. Я вжалась в стену.
– Я хочу только поговорить