поплелся в кузницу, размышляя, понравилось бы мне, если бы меня прозвали Вакулой…
Я стоял в прозрачной с двух сторон плексигласовой комнате, у наждака, и затачивал прутки. За вчерашний день нам удалось навести в угловом зале полный порядок. Мы поставили ворота, выровняли покосившиеся станки, вставили выпавшую прозрачную стену наждачной и сделали еще кучу всяких мелочей. Даже у аппарата газированной воды был отрихтован бок и теперь он нуждался лишь в легкой подкраске, а плафон в наждачной был опять, как положено, закреплен на потолке.
Я прикладывал конец прутка к вертящемуся каменному диску, раздавался скрежет, на меня густым разноцветным потоком летели искры, а я думал, где бы достать денег, чтобы купить зельца. Попробовать, что ли, как-то пробить аванс…
Когда я отодвигал пруток, становилось тише и я слышал голос Льва Лещенко. «Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края; прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января»…
Узрев, что мимо нашего цеха идут ткачихи, я обогнул станок и встал перед окном. Их было шестеро, разных возрастов, а симпатичной была всего одна, лет тридцати. Проводив ее взглядом, я развернулся и вдруг увидел белеющую за наждаком скомканную бумажку. Странно. Сам здесь утром подметал, а бумажки не заметил.
Я нагнулся и из любопытства развернул неровный оборванный листок, на котором было что-то накарябано карандашом.
«Полковнику Авдееву… заместителю начальника управления… докладываю, что сегодня… ровно в 13–10 началось очередное воздействие… не имею возможности повлиять… не могу даже дописать, потому что… непреодолимая сила»…
Это все, что удалось мне разобрать, потому что написано все было, словно курица поработала лапой. Я опять скомкал найденную бредятину, огляделся, ища, куда бы деть этот дурацкий бумажный клочок, а потом пожал плечами и просто бросил его туда, откуда поднял…
Я как раз обмакивал очередной пруток в специальную емкость с водой, закрепленную на наждаке, когда дверь открылась и в наждачку упруго зашел Викентьич.
– Выруби станок! – Я нажал кнопку «Выкл», снял очки и уставился на него вопросительно. – Сколько тебе у нас осталось? – спросил Викентьич, когда стало тихо.
– Пару дней. А что?
– Да планирую кое-какие работы на следующую неделю, поэтому хочу точно знать, на сколько работников могу рассчитывать… А остаться у нас не думаешь?
Я отрицательно покачал головой и спросил:
– Слушай, а через какое время работник получает первые деньги?
– Обычно через две недели.
– А со мной как будет?
– Не понял, – сказал Викентьич.
– Ну, смотри… Я должен отработать тут неделю. Значит, деньги за это время мне начисляют здесь?
– Ну, наверное.
– А потом перевожусь на склад, и там считают отработанное у них, на складе. А что с деньгами, которые я заработал здесь? Тогда же все запутается.
Викентьич пожал плечами.
– В бухгалтерии разберутся.
– Ну а можно