type="note">5 на квартиру, но в последние месяца три у него это с трудом получалось. Просто он понял, что не имеет смысл стоят длинные очереди в тот день, когда стоит желаемая дата оплаты, и просрочив платеж на каких-то добрых два-три дня и подгадав нужное время он мигом влетал в банк, лицезрел там пустое окно и в течение нескольких минут оплачивал вынужденные поборы.
Отведя глаза от тихо наматывающего свои киловатты счётчика, паренёк вошел в кухню, размерами намного меньше, чем ванная комната в загородном доме его родителей. В очередной раз, пообещав себе заработать на просторную квартиру, он подошёл к небольшому складному столику, который обычно служил ему местом для поедания различных блюд в гордом одиночестве и взял в правую руку хрустальный графин. Юноше он показался на редкость тяжелым, хотя его литраж был рассчитан на каких-то полтора литра. На дне этого резного графина покоились серебреные монеты образца тысяча девятьсот двадцать пятого года. Так называемые Советские Рубли, полностью состоящие из чистейшего серебра девятьсот двадцать пятой пробы. Он полагал, что серебро очищает воду, придаёт ей необычный вкус и отдаёт свои элементы. Многие могли подумать, как так, пить воду, в которой лежать просто на просто деньги, грязные, запятнанные чужими пальцами и томной историй смутного российского времени, времени великих перемен и проблем, в которых так мучилась Россия, и весь её народ. Чепуха! Это всего-навсего метал, к тому же прошедший тщательную очистку разными средствами, сначала химическими, потом антисептическими. Всё было предусмотрено. Ещё между монет извивалась цепочка, тоже серебряная.
В общем, налив в самый обычный стакан этой серебряной воды Сокольский сделал средний глоток, попытавшись прополоскать больной зуб, в надежде что мол, полегчает. Не тут-то было! Вода оказалась холодной, и к уже имевшейся тупой боли, добавилась новая, которая раскаленной иглой прошила нервные нити, бегущие паутиной по левой стороне челюсти и плавно вплетающейся в мозг. И по всей этой сложной системе нервных окончаний прошла волна обжигающе леденящей боли. Момент, удар в голову битой и одна фраза, вылетевшая из глубины души, – бляха-муха!
Вдруг, где-то в глубинах сумки, оставленной висеть на ручке входной двери зазвонил телефон.
Юноша, кинув испепеляющий взор на графин, вышел из кухни в коридор, по пути споткнувшись о пакет с мусором, который должен был вынести завтра. В пакете ничего съестного не было, что могло бы за ночь превратиться в хорошую вонючку.
Наградив таким же суровым взглядом, как и графин, пакет, Сокольский дошёл до двери, расстегнул молнию, порылся в сумке, ища коммуникатор и прокручивая в голове быстрые ответы незнакомому пока ещё абоненту. Найдя его, он обрадовался номеру звонящего абонента.
– Нихао брат! – на том конце провода быстро и видимо с радостным смехом проговорил лучший друг Александра, Максим, – чем занят, не разбудил?
– Шалом! Да какой там… – чуть приободрившись и отгоняя мысли о постоянной боли выдал Сокольский, – зуб болит жесть как! Что делать не знаю, хотя знаю, но это мало