поэтому контакты Калмана Чернина простирались от Геленджика на юге до Владивостока на востоке. В его некрологе говорилось, что дед был основателем школы программирования, но здесь я не могу сказать ничего конкретного, уступая слово историкам науки. Бабушка долгие годы трудилась в знаменитом «Кошкином доме», Институте текстильной промышленности на Большой морской улице. Позднее она любила рассказывать про то, как туда в 60-е годы ХХ века приезжал Косыгин, которого никто не узнал, и про заносчивого африканского студента, любившего кричать: «Мой папа – Царь!». Я, к сожалению, не поинтересовался у бабушки, организовали ли сему отроку экскурсию в Ипатьевский дом. Также среди ее коллег был потомок знаменитой дореволюционной династии книгоиздателей, то ли Брокгауз, то ли Ефрон. В детстве обувь ему завязывали слуги, и за 50 лет деформированного рабочего государства он так и не освоил этой науки, деликатно прося завязать шнурки кого-нибудь из коллег.
После моего рождения бабушка вышла на пенсию и посвятила себя домашним делам.
Тем временем в романтической атмосфере высокого сталинизма подрастала моя мама. Сначала она училась в школе для девочек, где юные институтки разучивали трогательную песенку: «Я – маленькая девочка, танцую и пою, я Сталина не знаю, но я его люблю». Потом, когда мужские женские школы объединили, школьники перешли к развлечениям на свежем воздухе. В Александровском саду у Кронверка Петропавловской крепости, на месте, где похоронены первые строители Петербурга, юные пионеры играли в «Зарницу». Моя мама была назначена командиром одного из отрядов, почему-то в чине «Адмирала». Смысл игры заключался в сдирании погон с противника, но все закончилось хаосом после того, как некий смышленый пионер надел на себя погоны противника, просочился во вражеский отряд и стал сдирать погоны со всех подряд. Началась всеобщая катавасия, и игра была сорвана…
После школы мама поступила в педагогический институт им. Герцена, главную кузницу педагогических кадров нашего города, ныне преобразованную в университет. Это было самое начало 1960-х годов, время советской оттепели и триумфов. То и дело студенткам приходилось бегать на Невский проспект, смотреть на проезжавший кортеж Фиделя Кастро или праздновать полет в космос Гагарина. Одновременно с учебой мама преподавала в вечерней школе для взрослых, а летом ездила с курсом на уборку урожая в колхоз, где-то у границы с Финляндией. Впрочем, все эти сопутствующие мероприятия не помешали ей закончить учебу и поступить в аспирантуру. Любопытно, что в течение ряда лет Тинаида обучалась на специальной программе по подготовке учителей для заграницы, с преподаванием предметов на английском языке. Два раза она должна была отправиться за рубеж, в Африку, но первый раз ее поездка сорвалась из-за военного переворота, а вторая командировка в Танзанию не состоялась из-за моего рождения. В то время мама работала в высшей профсоюзной школе. Появление на свет автора этих строк и начавшаяся тяжелая болезнь положили