покупатель всегда прав. А ты, однако, опять кого-то ищешь?
– Настраиваюсь на поиск и хочу с тобой душевно побеседовать.
– О чем или о ком?
– О Клаве Шиферовой.
Лупов поморщился:
– Ой, не хочется мне говорить об этой язве.
– Чем Клава тебя заязвила?
– Чуть не обанкротила, вертихвостка.
– Проторговалась?
– Если бы… Прикарманила полсотни тысяч и хвостом вильнула.
– Не понял.
– Чего тут понимать. Первый раз слышишь, как продавцы уводят чужие деньги?
– Это не редкость. Мог бы через суд вернуть «уведенные» Клавой тысячи.
– Вай-вай, Дмитрич. В суде надо доказывать, а у меня, кроме слов, иных доказательств нет. Без официальных бумаг работаем с наличкой.
– Чтобы налоги меньше платить?
– Естественно. Если я полностью уплачу госрэкету, нагишом останусь, и электролампочки мои погаснут.
– Давно Клава тебя облапошила?
Замявшись, Лупов почесал коротко стриженный затылок:
– Досконально хочешь знать?
– Разумеется, – Слава встретился с Артемом взглядом. – Надеюсь на твою искренность. Лапшу мне навешают другие.
– Эх, где наше не пропадало… – Лупов, усмехнувшись, вздохнул. – Восемнадцатого марта Шиферовой исполнилось двадцать пять лет…
– Погоди, Артем, – перебил Слава. – Разве у нее не в августе день рождения?
– Нет, Дмитрич. Своими глазами видел новенький Клавин паспорт Российской Федерации, где черным по белому написано: «18 марта». В столь знаменательный для Клавы день сотрудницы магазина с моего согласия организовали юбилейный сабантуйчик. Попили коньячку с шампанским, завеселели и теплой компашкой во главе со мной уволоклись к Шиферовой на квартиру. Там шампанское полилось рекой, замолотил ритмами магнитофон, и незаметно прогудели мы часов до трех ночи. Дальше получилось, как у Пушкина: «А когда устали гости, положили молодых на кровать слоновой кости». Иными словами, все ушли, а я заночевал с Клавочкой в постели. На другой день плутовка заявила, что уходит из моего магазина. Спутавшись с ней по пьяни, я даже обрадовался избавлению от бельма на глазу. Быстро провели учет и рты открыли: вместе с Шиферовой «ушли» пятьдесят тысяч наличными. Пулей полетел к вертихвостке. Выслушав меня, Клава невинно похлопала длинными ресницами и обидчиво надула алые губки: «Артем, порядочные мужики с постельных денег сдачу не берут. Станешь ершиться – исповедуюсь в тяжком грехе перед твоей женой. Тебе очень нужен такой ералаш?» Ох, блин, и пометал же я икру! Пришлось кредит брать в Сбербанке, чтобы сохранить фирму. После такого бледохода зарекся выпивать с игривыми зажигалками.
– Хороший урок, – засмеявшись, сказал Голубев.
Лупов зажмурился:
– До конца жизни буду помнить блондинистую училку.
– Не знаешь, кто помог Шиферовой устроиться в «Русалочку»?
– Для устройства Клаве помощь не нужна. Очарует и заговорит любого работодателя.
– Выходит, и Сидоренко она очаровала?
– Не