в райцентр, получи новый паспорт». Кузьма в ответ: «Некогда ехать. Я каждый день пьяный».
– На какой заработок пьет?
– Угощают. Одному дров, как Анисье Петровне, наколет. Другому навоз из хлева вычистит. У третьего авансом стакан самогона выпросит. Мужик он хотя и с ленцой, но безотказный. Нынче с весны подрядился пасти частный скот. Я предлагал ему для облегчения пастьбы лошадь – отказался: «Шмякнусь пьяный из седла – и поминай как звали».
– Что за друг у него появился?
– По паспорту – тридцатидвухлетний Эдуард Кипятилов из райцентра. По живописной татуировке – уголовник со стажем.
– Не родственник Сумеркина?
– Нет, просто братья по отсутствию разума. Короче, в июле отвез я Кузьму в райцентр. Написал за него заявление насчет паспорта и оставил дожидаться результата. Вечером Сумеркин явился домой с другом и заявил мне, что завербовал в районном центре подпаска. Мол, одному стало тяжело пасти. Вначале я хотел сразу выпроводить «завербованного» из деревни, но, подумав, решил присмотреться. Больше месяца все шло по уму, а вчерашним вечером, понимаешь, стадо вернулось с выпаса без пастухов. И утром сегодня ни Кузьму, ни «подпаска» в деревне не нашли. А вдобавок – кража… Наверное, в уголовный розыск о них надо заявить, да?
– Посмотрим по обстоятельствам, – задумчиво проговорил участковый.
Примолкшая было Анисья Огурцова мигом вставила:
– Куда они денутся! Пропьют в райцентре украденные деньги и приедут, обормоты, к насиженному месту, будто не виноватые. Друг, возможно, скроется, а беспаспортному Кузе, кроме села, деваться некуда.
Задумавшись, Двораковский не заметил, как Шиферова закурила тонкую дамскую сигарету. Собираясь с мыслями, он сказал:
– Первый раз, землячка, вижу тебя курящей.
Шиферова досадливо нахмурилась:
– От такой жизни закуришь, запьешь и заматеришься. Десять тысяч – не кот наплакал.
– Не огорчайся. Проведем осмотр места происшествия, поищем следы, улики и в оперативном порядке задержим преступников.
К сожалению, ничего утешительного для расследования осмотр не дал. Ни на чисто вымытом полу магазина, ни в узком проходе между штабелями водочных ящиков даже намека на следы обуви не было. Единственной уликой являлся небольшой навесной замочек, зацепленный откинутой дужкой за металлическое кольцо пробоя на двери подсобки, выходящей во двор. Вместо ключа в замке торчал изогнутый ржавый гвоздь.
– Клава, кто же такой игрушечной прищепкой закрывает магазин? – с упреком посмотрев на Шиферову, спросил участковый.
– Говорила я председателю райпо, что надо заменить замок. Он отмахнулся. Дескать, в Веселой Гриве народ не вороватый, – со вздохом ответила продавщица.
– И ты успокоилась?
– Знать бы, где упасть, соломки можно было постелить.
– Вот так и живем. Пока гром не грянет, не перекрестимся, – Двораковский тоже вздохнул. – Принеси-ка