из рассказа Маргарет Макгрой стала вырисовываться картина.
Естественно, у Джефри были проблемы с ребятами в школе. Многим казалось, что сын директрисы пользуется особыми привилегиями и что учителя не то чтобы пресмыкаются перед боссом, но завышают парню оценки. Страдал ли Джефри от такого к себе отношения? Возможно. Мать не была уверена.
– Джеф никогда не рассказывал о том, что происходит между ребятами. Да я и не расспрашивала. Я принципиально оставляю школьные дела в школе, а домашние дома.
– Был он откровенен с отцом?
– Понятия не имею. Опять же – мы в разводе, как он проводит время со своим сыном – не мое дело.
– Как вы можете объяснить эпидемию суицида в вашей школе?
– Почему в моей? Эта проблема имеет не только национальный, но и глобальный характер. Знаете ли вы, что в прошлом году из жизни добровольно ушли 1 миллион 100 тысяч человек, а еще 19 миллионов совершили попытку. Как вам такие цифры?
– Впечатляют. И все же? В эту копилку ваша школа внесла свою долю. Четыре смерти за два года. Вы как-то это анализировали? Советовались с психологами, педсоветом?
– Полиция и даже вы лично, мистер Хикманн, проверяли все их телефоны, все контакты. Никаких суицидных сайтов, никаких угроз или шантажа. Есть, правда, у меня одно подозрение.
Джон и Эйлин разом опустили стаканчики и подняли головы. Джим прекратил писать.
– Мне не нравится наша новая учительница по искусству. Она так хорошо начала: организовала школьную радиопостановку по рассказам О’Генри; выставку творчества из разных отходов – пустых банок и пластиковых бутылок, но…
– Что «но»?
– Она зарабатывает дешевый авторитет у детей. Разбирает картины художников, рассказывает всякие сплетни и непристойные подробности из их личной жизни. Зачем-то учит их иероглифам и зеркальной письменности Леонардо. Ты бы, Джим, – она как-то незаметно переходила с официального «вы» на школьное «ты» и обратно, – допросил ее. К сожалению, у нас с мисс Брантон контракт на весь этот год, а то я бы ее уволила прямо сейчас.
– Конечно, мы ее допросим. Вы пока идите. Возможно, Джефри уже вернулся, а вы здесь. И сообщите, если узнаете что-то раньше нас, – он протянул ей визитку.
Не успела за директрисой закрыться дверь, в нее уже заглядывала Оливия. Ее хитрая мордочка светилась любопытством.
– Что-нибудь прояснилось?
– Н-е-е-е-т! – рявкнул Джим, – Оливия, не мешай работать! Я прикажу тебя вообще на порог полиции не пускать. И без тебя голова пухнет.
– Не имеешь права, но ухожу-ухожу.
– Я тоже. – Эйлин поднялась со стула. – Спасибо за кофе. Мне кажется, у меня брезжит идея, но пока какая-то туманная.
Оливия ждала в машине, нервно отбивая ладонями чечетку на руле. Эйлин устало села рядом.
– До дома подбросишь?
– О чем разговор? Ну, рассказывай, не томи, что эта старая курица поведала.
– Да ничего нового. И, между