свирепо сообщила она. – К завтраку. Чего вам тут еще надо? Полы помыть? Новый дом построить?
Богатыри дружно смотрели на нее и молчали.
– Может, огород прополоть? – разошлась Алевтина. Какие-то вроде бы она видела за амбарами грядки.
– Убью, – негромко, но оттого особенно проникновенно сообщил Ратмир. И едва взглянув на него, Алька как-то сразу догадалась, что предупреждать его насчет цареубийства не стоит.
– Ты бы, царевна, умылась, – кашлянул наконец Савелий. – Вот водичкой холодной ополоснешься, сразу и жить легче станет…
Не говоря больше ни слова, царевна резко развернулась и вышла.
– А зачем ты ей поручил-то вот это все? – несмело спросил Светик у старшего товарища по отряду. – Ну… с козой и вот с курами. Ну, ясно же, царевна все ж, не царское оно дело…
– Совсем без дела оставлять тоже никак неможно, – вздохнул Савелий. – Не то она, чего доброго, и впрямь возьмется восстание поднимать. Я даже не удивлюсь, коли и подымет.
Ратмир, выбравшись из-за стола, подошел к ведру и заглянул в него. На самом донышке и впрямь обнаружилось молоко – правда, какое-то подозрительно сероватое, будто вперемешку с грязью. Не отрывая от него задумчивого взгляда, колдун протянул:
– Я вот тут подумал… может, царевне стоило бы еще немного поспать… и выспаться?
– Немного – это сколько? – крякнул заместитель старшины.
– Ну… – колдун ковырнул носком сапога пол, – пока нужда ее прятать не отпадет?
– Царица осерчает, – с сожалением снова вздохнул Савелий. – Неможно…
Глава пятая, в которой повествуется о благодарности царской семьи
День только начинался, а царевна уже чувствовала себя так, будто одна сразилась с десятком чудовищ. Собственно говоря, так оно и было. Десяток – не десяток, но…
Алька вздохнула. Умывание действительно помогло, и собственная вспышка стала казаться глупой и стыдной. Сама вызвалась, сама набедокурила, сама разозлилась… богатыри-то причем? И вот как теперь им на глаза показываться?
Она уныло рассматривала собственное отражение в ушате с водой. Переодеться бы – сарафан теперь выглядит ничуть не лучше, чем ее прежнее платье. А уж пахнет…
Но для переодевания придется как-то пройти через переднюю, где сидят мужчины, в свой угол за занавеской. А еще уже и кушать хочется… как ни крути, в дом возвращаться придется.
В конце концов царевна все-таки решилась – прошествовала мимо богатырей, гордо вздернув голову, но красная, как мак. Воины не смеялись над ней, да и вовсе особенного внимания не обратили, продолжая мирно беседовать между собой. Будто так и надо. Пошуршала за своей загородкой, переодеваясь.
А потом присела на узком ложе, не зная, как быть дальше. И почти в тот же миг ее окликнул голос Савелия:
– Алевтина Игнатьевна! Уж не побрезгуй нашей трапезой. Откушай с нами.
Молча она прошла к столу и присела перед своей тарелкой. И обнаружила, что без нее никто к трапезе не приступал