наружу вместе с новой кожей. Чем больше погружаешься в воду, тем сильнее тебя ломает. Девушка разглядывала себя и не знала куда деться. Ей стало противно, страшно, мерзко. В голову пришло осознание: тело меняется именно от морской воды. Вот почему ничего не произошло дома в ванной. Но непонятно было одно: как давно она такая, и почему это произошло?
Когда руки вернули свое прежнее состояние, Айви отбежала на сухой песок и упала без сил. Ей хотелось зарыться в нем, спрятаться от самой себя, избавиться от собственного тела. Все, что девушка увидела, лишь доказывало правоту одноклассников: она настоящая уродина, чудовище, жуткое создание. Теперь это действительно так. Как с этим жить? Как существовать, зная, что твое тело не принадлежит тебе, что им завладело нечто, называющее себя Айви? Может, никакой Айви вовсе никогда и не было? Кто она вообще? Откуда взялась? Зачем живет?
Песок налипал на мокрое от слез лицо, попадал в рот, пачкал волосы, но она нарочно зарывалась все глубже. Если бы Айви видела себя со стороны, непременно бы узнала несчастную девочку со своей картины. Но теперь она почувствовала себя как никогда беспомощной. Это хуже, чем издевательства, хуже, чем нехватка воздуха под водой и насмешки за спиной. Хуже, чем отражение в зеркале и одиночество. Что может быть ужаснее, чем узнать, что ты стала монстром? Нет, к воде Айви больше никогда в жизни не подойдет. Ни за что. Уродливых рук было достаточно, чтобы убедиться в том, что больше ничего видеть она не желает. Видеть и чувствовать. Если это случится снова, она просто не выдержит боли. Хотя, наверное, это был бы для нее лучший исход – не выдержать. Теперь об этом она будет мечтать еще больше.
Потребовалось слишком много времени, чтобы успокоиться. Была бы ее воля, она пролежала бы так еще несколько часов, но где-то поблизости послышались голоса. Айви вскочила с места и побежала прочь. Ей некуда было больше идти, кроме дома. Она ни с кем не могла поделиться, поплакать, спросить совета. Никто не сможет ей помочь, станет только хуже. Боже, что будет, если кто-нибудь узнает?
Дома пахло рыбой, приготовленной отцом. Наверное, она уже давно остыла, но Айви едва не вырвало от этого запаха. Теперь она ненавидит и рыбу.
– Айви, где ты была? – отец только и успел заметить бегущую наверх дочь. Она не сказала ни слова.
Дверь ее комнаты громко захлопнулась. Девушка озиралась по сторонам, пытаясь придумать, что теперь делать, но решения не было. Она дважды ударила себя кулаком по голове и снова заплакала. В ванной нашлось последнее припрятанное лезвие. Она уселась на пол и по старым шрамам на бедре принялась делать новые порезы. Неглубокие, короткие, приносящие терпимую, но мерзкую боль, которой она порой наказывала саму себя.
Слезы капали на холодный кафель, перемешиваясь с тоненькими струйками крови, стекающими по ноге. В такие моменты она всегда мечтала, чтобы кто-нибудь остановил ее, успокоил, сказал, что она недостойна этого. Но никого рядом не было. Никто и не знал. Чувствовать боль переросло в привычку,