всех его жильцов с искривленными лицами. Стрела из арбалета со свистом вонзилась в массивный лоб арогдорца с красными повязками, а топор плотника засел в его грудном наросте. Издав дикий вопль, но не сделав и шагу назад, гигант смело спустился вниз, уже держа в верхних руках кинжалы. За ним следом кинулся сообщник, отчего воздух смешался с вонью псины. Мужчинам ничего не оставалось, как с криками броситься на чужаков. Однако длинные руки мутантов молниеносно расправились с безумцами, несмотря на визжащих детей и женщин, обнявшихся в углу.
Рычащий арогдорец со стрелой во лбу, согнувшись почти по пояс, чтобы поместиться в подземелье, снова и снова кромсал бездыханные тела, пока они не превратились в кровавую массу. Весь погреб оказался забрызган теплой жижей и склизкими ошметками. Женщины тем временем продолжали визжать, прижимая к себе пищащих детей и прикрывая им глаза.
На шум сбежались другие мутанты, включая главаря и его подруг. Обступив вход в погреб, они изучали представшую их глазам картину.
– Убить баб! – прогремела новая команда, отчего Томас изо всех сил вцепился в мать.
– Да сколько можно?! Прекратите! – выскочила вперед полуголая смуглянка. Она тут же получила пинок в живот и свалилась под стол, откуда послышались причитания и стоны.
Раненый старший воин и его сообщник молча отдернули от матерей скулящих детей. Затем они схватили женщин, тянувших руки к малышам, и с безразличным взглядом вонзили в них лезвия по самые рукояти.
Вскоре стало тихо и спокойно. Лишь охрипшее мычание отпрысков охотника нарушало безмятежность сельского утра.
Но на этом главарь арогдорцев не успокоился.
Все мутанты замерли, когда он вытащил из ножен широкий меч и спустился в окровавленный погреб. Согнувшись, он подошел к окаменевшему старшему воину и с хрустом вонзил клинок ему под нижнюю челюсть, прибив череп к потолку. Выпучив глаза, обмякший мутант выронил светильник и повис на крестовине меча, утопающей в густой крови.
– Ничему жизнь не учит, – процедил главарь. – Недоносков в обозы, и уходим.
Как только арогдорец вместе со своей свитой покинул обугленные останки села, к кирпичному дому подоспели гремящие телеги из ресурсного обоза. Бóльшая часть повозок, запряженных костлявыми кобылами, еле двигалась от награбленного богатства: мешков с продуктами и домашней утварью. Одна из телег, похожая на клетку из толстых прутьев, была набита детьми. Они были в грязных и оборванных туниках. Частью израненные и избитые, малыши беспрерывно плакали и стонали, зовя своих матерей и клянча хлеб.
Молодой худощавый мутант, от которого разило смесью пота и кислятины, подвел растрепанных Томаса и Ирэн к клетке. Он хотел было засунуть их внутрь, но воин с рыжими дредами и такой же густой бородой остановил его:
– Дебил?
– Что опять?
– С девкой все понятно, – пробубнил мутант, переводя красные глаза на Томаса, – а вот губошлепа я не возьму. Не видишь переростка?
– Мне приказали – я выполняю.
– Да?