не хотел обсуждать это.
– Почему Павлик решил, что его мама я? – Она инстинктивно боялась спрашивать.
– Ритуль, давай не будем, а. Какая разница? – Слава притянул ее к себе в попытке отвлечь. – Он совсем ребенок, мало ли что ему привиделось…
– Нет, погоди, – перебила Рита. – Он в этом уверен, как такое может быть?
Вячеслав, сдаваясь, подавил вздох отчаянного сопротивления.
– Ладно, обещаешь не делать глупостей и не принимать спонтанных решений?
– Говори. – Она была непреклонна.
– Это я всему виной. – Севшим от волнения голосом признался он. – Я увидел тебя еще издали и вернулся в подъезд, а Пашке сказал, что… ты… его мама…
– Зачем, как ты мог вот так?.. – Ей не хватило слов.
* * *
– Не уходи. Куда ты?.. – Его тревожный шепот заставил ее вздрогнуть. Он невольно приподнялся в кровати на локте, различая в полумраке комнаты, как она собирает разбросанную одежду.
– Домой. – Она натянула свитер, почувствовав, что задела его руками. Он придвинулся близко-близко. – Что ты еще от меня хочешь?
– Останься, ведь все так просто – ты нужна мне,… нам.
Выскочив из подъезда, Рита бросилась бежать. Но дыхания не хватило даже на то, чтобы быстро идти. Предательские слезы застилали глаза. Сумерки, темнота и холод обступили ее со всех сторон. Было тихо и жутко одиноко, будто вырвали сердце. Куда ей идти – домой? А что там – молчаливые, хоть и родные стены, рыбки в аквариуме, телевизор. Как идти, как уйти, когда ее душа осталась там, откуда она только что сбежала, как ошпаренная. Ее любовь, проснувшись этим вечером, не захотела бежать с ней, а осталась вместе с ними – с мужчиной и маленьким мальчиком.
Прислонившись спиной к запертому на ночь ларьку, Рита пыталась придти в себя. Сколько она так простояла? Ей показалось, что вечность, но было все еще темно, значит не так долго.
Решение пришло само собой – простое, легкое и единственно верное. Решительно вытерев слезы, она повернула обратно…
Дверь открылась, за ней стоял он, держа на руках сонного заплаканного сына.
– Я вернулась.
Сначала Слава не мог поверить в то, что она не видение. Он еще несколько мгновений простоял, вглядываясь в ее лицо, прежде чем дал ей пройти. Она, сняв плащ, и повесив его не прежнее место, прошла в комнату. Он по пятам следовал за ней.
– Прости.
– Не надо, мне нечего прощать.
Он не видел ее улыбки, но знал, что она улыбается.
– Повтори,… повтори, что ты сказала.
– Я – вернулась.
Они стояли, обнявшись, – он с ребенком на руках и она, держась за них обоих – вместе. А за окном постепенно светлело…
Занимался новый день.
Один день осени
Наверное, нигде так четко не осознается, что – жизнь хороша и жить хорошо, как рано утром в будний день, стоя в очереди в метро. Очередь, чтобы спуститься,